Как это ни странно, я всегда цеплялась за жизнь. До последнего. Я буду готова умереть лишь после того, как Марк предстанет перед судом.
Я промолчала. Мне нечего было сказать. Разве смогу я сделать что-то ужаснее того, что он вчера совершал собственными руками?
— Марк, как ты узнал о микрофоне?
— Это было легко. Я слишком хорошо изучил тебя, и неудивительно — за столько-то лет! Твой взгляд…когда мы сидели в спальне рядом с Алисой, ты вела себя слишком уверенно. Ничего не говорила, но мне достаточно было взглянуть тебе в глаза. Я заподозрил неладное и решил проверить по камерам. С твоей стороны было крайне неосторожным говорить с тем мужиком сразу после моего ухода. Вот и все.
Когда мне кажется, что я все держу под контролем, внезапно обнаруживается, что Марк снова оказывается на шаг впереди меня.
И снова ирония судьбы. Через камеры Марк отследил меня, и они же стали моим возможным спасением.
Я спросила, чтобы его отвлечь:
— Что, пришел добивать до конца?
— Я погорячился, признаю. Но ты слишком ранила меня своим предательством.
— А чего ты ждал? Ты до сих пор оправдываешь себя и обвиняешь во всем меня? Не я нанесла первый удар. И это…
Подняла руки, указывая на бинты и раны, и продолжила:
— Лишь доказывает, что у меня миллион веских причин желать тебе лишь самого худшего.
Мужчина заметил проступившую кровь и приблизился ко мне:
— Пойдем. Тебе нужно обработать раны.
Как скажешь. Лишь бы подальше от кабинета.
Пока мы поднимались на второй этаж, Марк поддерживал меня за талию, и эта ласка после стольких доз боли казалась слишком неестественной.
Мужчина принялся развязывать бинты. Я с трудом удержала себя на месте. В голове были лишь моменты этой ночи, когда он собственными руками избивал меня.
Я взглянула на Марка. Тот побелел, увидев, насколько много крови и синяков на моем теле. Я не сдержалась:
— Только не делай вид, будто это тебя шокирует. Ночью ты с огромным удовольствием отыгрывался на мне, так что не надо сейчас строить из себя жертву.