— Здесь я лучше всего получилась. — Девушка показала аллею. — Даже не думала, что такое фото можно сделать на улице возле блочного дома.

Саша взяла фотографию в руки. Собеседница, действительно, получилась очень удачно, но это как раз интересовало профайлера меньше всего. Она анализировала элементы фона, пытаясь запомнить каждую деталь, чтобы суметь воспроизвести их в памяти. В отличие от выполненных в квартире, фото содержало множество данных. Саша была уверена, что если снимки были сделаны в Хайнувке, она без труда найдет это место. Блочный дом шестидесятых годов, с фасадом, украшенным красно-белыми узорами. Фрагмент магазина, скорей всего продовольственного, с неоконченной вывеской «арч». За спиной девушки — реклама «овский и сын».

— Это сделано возле его дома. Ты не представляешь, как на нас смотрели. Люди останавливались. У него такой старый-престарый фотоаппарат.

— «Синар»? — Саша напряглась. — У штатива одна из ног — деревянная?

Девушка засмеялась.

— Ты точно его знаешь. Что за совпадение!

— Ты помнишь адрес? — Саша старалась не показывать возбуждения.

— Где-то в центре. Я провожу тебя, если ты поговоришь с директором.

Саша представила себе, с какой готовностью директор бросится ей помогать, но взглянула на нее с улыбкой.

— Как тебя зовут?

— Данка.

— Я думала, что в частных клиниках пациенты имеют право выходить, когда захотят.

— Некоторые находятся здесь добровольно. Я тоже, но папа платит за наше пребывание и поэтому требует, чтобы я отпрашивалась. Я уже сбежала однажды. Из-за брата. Нас поймали в Клобуцке. Надели наручники, били. — Она замолчала.

— Били? — Саша не могла поверить. История звучала как конфабуляция[11].

— Полицейские, — поспешила пояснить Данка. — С тех пор за мной следят внимательнее.

Саша посмотрела на Данку.

— Почему ты здесь?

Девушка замялась.

— Моя мама погибла. Папа был тогда в Афганистане. Мной занимался брат.

— Это тот, у мольберта? Ученик Лукаса?