Я поднял настоящий камень и зашвырнул его так далеко, как только мог. На этот раз пес умчался во весь дух.

— Любой дурак может сделать это, — сказала она, не уточнив, кого имеет в виду: пса или меня. — Думаю, дядя скоро придет.

— Почему вас зовут Дув? — спросил я.

— Посмотрите в словаре. Я так сразу посмотрела: Дув куриная слепота, в ботанике — лютик жгучий, ядовитый цветок, который растет в болотистой местности. Очень похоже на меня. На самом деле это фамилия. Мое христианское имя — Тереза.

Мне хотелось задать еще много вопросов, но окружающая обстановка не очень располагала к этому. Старый дом был словно третье лицо в разговоре. Как будто тут присутствовала строгая, чересчур благонравная бабушка. Он наблюдал за нами, скорчившись во тьме, и своеобразная красота лежавшего перед нами парка — то, что довольно смело именовалось парком, скорее напоминало большой сад — тоже требовала тишины. По небу стремительно промчался стриж, огласив окрестности протяжным, тоскливым криком. Мне вдруг показалось, что, когда день стал ночью, что-то произошло в воздухе. Аромат жасмина пропал, и после вспышки зарницы ему на смену пришла волна более сильного, более острого животного запаха: жница, дремлющая в поле на стогу подгнивающего сена. Впервые я ощутил запах Терезы.

— Вот и мой дядя, — сказала она.

В коридоре послышались шаги. Появился круглолицый, добродушного вида человек в клетчатой кепке, твидовом жакете и гетрах. Он выглядел как процветающий сельский джентльмен — тамада за праздничным столом или председатель фермерского союза. Целитель протянул мне руку — она была мягкой и теплой. Его голос, перекрывавший две октавы, звучал не более таинственно, чем застольная песня. Кроме того, от целителя пахло одеколоном для бритья.

Короткими быстрыми шагами он подошел к Терезе, поцеловал ее в лоб и сел боком в одно из кресел, положив руку на его спинку.

— Итак, — сказал он, — с чего начнем? Я придвинулся к железному столу, чтобы сделать кое-какие записи при свете настольной лампы.

— Наверное, с диплома? — предложил Бонафу. — Обычно начинают с этого… Нас обвиняют в том, что у нас нет диплома. Я отвечу так: можно ли водить за нос пациентов в течение двадцати пяти лет?

Но меня интересовало другое. Мы уже посвящали три номера потрясающей деятельности гипнотизеров, лозоискателей, знахарей, лечивших травами, и прочих целителей, отвергаемых официальной наукой. Все они регулярно исчезали и возникали в новых обличьях. «Гении или мошенники?» — гласил заголовок Берни. «Стоит ли отвергать гипнотизеров? Можно ли обвинять тех, кто продолжает лечение, когда врачи сдаются?». Нет, меня интересовало не это, и я решил сразу перейти к сути.

— Мсье Бонафу, существуют ли еще во Франции ведьмы и колдуны?

— Вы имеете в виду лозоискателей?

— Нет, ведьм.

— Если поразмыслить, это одно и то же.

— Я бы с удовольствием поразмыслил, но это может завести меня слишком далеко.

— Человек, который находит воду, — продолжал Бонафу, — должен обладать некоторой властью над природой. Он улавливает определенные волны и потому может воздействовать на них. Мы, целители, всего лишь согласовываем наши волны с волнами пациента.

— Давайте оставим волны, — предложил я.

— Слишком сложно для ваших читателей?

— Слишком просто. (За кого он меня принимает?) — Хорошо.