— Да как… я «пинц» поведу, а ты на бусе.

— Ладно, жди тогда.

— Поторопись, хуй его знает….

Отключив Ивана, Фёдор нос к носу столкнулся с дядей Мишей — маминым соседом из дома напротив.

— О, Федя! Привет! Как тебе новости, сосед? Приехал — уезжаешь?

— Здрасть, дядь Миш! Да в Москву…

— Да ты ёбнулся, сынок.

— Дядь Миш, да чё тут говорить… Надо, короче. Я к ночи обратно сюда… Попрошу — вы за моими гляньте. Мало ли чё…

— Не, ты рехнулся — ты знаешь что происходит???

— Посмотрите, дядь Миш, ага?

До места встречи с Геной Фёдор долетел минут за десять. Машин из Москвы на трассе было мало, вваливали все очень быстро, нагруженные явно выше всяких нормативов. В Москву движения не было вообще. За сотню метров до перекрёстка, чтобы лишний раз не мелькать, Фёдор свернул с Минки прямо на кладбище, выключил двигатель и снял шлем. «Простите, ребята. Я будить не хотел!» — подумал о местном населении Срамнов, и развернув «джиксер» в направлении дороги — мало ли что, вдруг валить придётся — поставил моц на подножку. Оставив своего друга наедине с могилами, он прокрался между могильных оград к краю кладбища, чтобы оценить ситуацию наперекрёстке. А там уже был развёрнут армейский кордон, стояли три БТРа, кран, в оба направления Минское шоссе было перекрыто бетонными блоками. Перед кордоном выстроилась очередь, занимающая всю ширину дороги со стороны Москвы. Бойцы проверяли документы, кого-то пропускали, но в целом, просматривалось что задачи у них другие. «Пипец они попали» — подумалось Срамнову. Через пару минут позвонил Геннадий.

— На месте?

— Ну. Я на кладбище щемлюсь, знаешь?

— Справа?

— Ну.

— Чё там за обстановка?

— Пиздец, Минка перекрыта.

— Я так и думал. Как быть?

— Староможайка как?

— Да тоже самое. В Москву не пускают. Ксива — по хую.