— Фёдор! Привет! Я ждал тебя как раз. Собраный уже, вот грузимся. Только вот новости есть из города удручающие. Там уже вояки бесчинствуют, а так — беспорядки. Сволота вся как с цепи сорвалась. Не уверен, что в город проедем.

— Ген, ну поэтому я на мотцикле. Тоже готов выезжать.

— Да ну! Может, мне тогда с тобой рвануть?

— А вещей много?

— Да нет, я на легке. Переоделся вот, своих разместил. Парни мои пока посмотрят за ними, до моего возвращения. А там им и самим надо двигаться — дело такое, у всех семьи.

— Ладно, тогда встречаемся на перекрёстке Минка — бетонка. Я светиться не буду — щеманусь в лесочке. Ты на подъезде позвони.

— Когда там будешь?

— Ну, дай пятнадцать минут. И вот ещё, Ген, раз так… у тебя, часом, лишнего пестика нигде не найдётся? Дела такие, что… А «сайгача» своего я семье пока оставил.

— Хм. Сам понимаешь, вопрос взрослый… Я подумаю тут. До встречи?

— Всё.

— Ну давай.

Иван не подходил к мобиле, и Фёдор уже запереживал за друга. Тем не менее, когда Срамнов уже был готов нажать на «красную трубочку», Ванька ответил.

— О, ты где, Федя! Уже охуел тут реально сидеть! Прикинь — наши — никто не появился. Каззлы. О чём с такими людьми базарить?

— Во как. Ну ладно, чё… Сами тогда как-нибудь. Как обстановка там, Вань?

— А как? Уже стреляют. Реально жопа. Сижу у Рославского в «пинце» и радио слушаю.

— А Рославскому-то звонил? Он-то чё?

— А у него труба в отключке. И у Женьки Долина тоже. Они, по ходу, не в стране оба — в телефонах галиматья какая-то на арабском вроде. Я хуй знает, короче.

— Ты там, короче, не отсвечивай давай. Поаккуратнее. Я вылетаю, вместе с челом одним, соседом своим, по ходу. Он какой-то большой мент, судя по подаче, но чел вроде адекватный.

— Да? Ну давай. Втроём — не вдвоём. Федь, а чё тогда? — может «пинц» экспроприируем? Чё пропадать технике? Эти хуй знает где. Не мы — так какие-нибудь уебаны нарежут «пинц», и с концами.

— А чё, мысль хорошая. А бус наш тогда как?