Первое, что Дима сегодня сделал, проснувшись, — это проверил наличие таблетки, так как было ещё трудно разобрать, что приснилось, а что было на самом деле. К своему огорчению он обнаружил, что таблетки в кармане нет.

— Сигареты под столом валяются, — подсказал Петрушка. Его уже выкрутило в туалете едва ли не наизнанку. Он сидел в кресле бледный и дрожащий, собираясь силами встать и уйти домой.

Дима с досадой отмахнулся и стал тереть лоб. Петрушка вяло попрощался и направился к выходу.

— А ты помнишь этого Иванова? — спросил он, уже держа руку на замке входной двери.

Котов впился в него расширенными глазами.

Петрушка достал из кармана свою таблетку, подбросил на ладони и, приблизив к очкам, попытался разглядеть её.

— А моя… где? — проговорил Дима.

Петрушка спрятал таблетку, приложил ладонь к голове и простонал:

— Котов, что дома-то будет?

Сказав это, он удалился.

Дима сел в кресло, плеснул себе чего-то в стакан и выпил. Скорее всего, свою таблетку он, по пьяной привычке, раз десять перепрятывал. Алкоголь на время прояснил мысли, и Дима решил проверить наиболее вероятные места в процессе уборки. Когда он начал снимать с кровати постельное бельё, то сразу наткнулся на таблетку. Она была под подушкой.

Предшествовавшая описываемым событиям пятилетка отмечалась для Димы Котова стремительными взлётами и ещё более стремительными падениями; большой радостью и великой печалью.

Весной 1982 года, вернувшись из армии, он, по настоянию родителей, поступил на рабфак института. Сами родители уехали на работу в Монголию, оставив Диму одного в отдельной двухкомнатной квартире. Тогда он бросил институт и сколотил ансамбль, специализировавшийся на обслуживании свадебных торжеств.

Благодаря административной жилке Котова, дела у ансамбля шли неплохо — деньги платили по тем временам хорошие, а дармовая выпивка и доступные женщины делали жизнь беззаботной и приятной.

В 1986 году судьба преподнесла ему новый подарок: их ансамбль заметил известный композитор Александр Марусин. За пару месяцев он превратил ресторанных лабухов в настоящую рок-группу, исполняющую не очень качественный, но популярный в массах музыкально-поэтический материал.

Как стало ясным уже впоследствии, группа изначально существовала только как способ обогащения самого Марусина. Людей можно было менять как износившиеся детали механизма. Но Котов понял это только тогда, когда его самого, на пороге пика популярности группы, выставили на улицу. «Дайте мне хороших ребят, — говорил когда-то Дюк Эллингтон, — а играть я их как-нибудь научу». Александр Марусин имел противоположное мнение по данному вопросу.

Тогда же Котова постигло душевное потрясение, на личном фронте: его бросила любимая девушка. Марина не выдержала бесконечных гастролей и неопределённости. Получилось так, что и группу, и Марину он потерял едва ли не в один день.

Вот уже год Котов работал приёмщиком в пункте приёма стеклотары. График — неделя через неделю, по двенадцать часов. Деньги хорошие, работа — дерьмо. Переодевшись в ватник и перчатки без пальцев, скрупулёзно обсчитывая пьянчужку или полуслепую бабушку на пять-десять копеек, он чувствовал себя не то Гобсеком или Плюшкиным, не то (в минуты просветления) просто мерзавцем.

В личном плане дела на данный момент обстояли следующим образом.

Рядом с домом находился ДК им. Кирова с танцевальным «Мраморным» залом, где собирались по большей части моряки из находившегося поблизости училища и девушки из соседних общежитий с целью знакомства. Девушек интересовала возможность выйти замуж, их партнёров — случайная связь.