Котов налил себе водки в фужер и медленно выпил. Содрал кусок кожуры с апельсина и сунул в рот.

— Хреново, в общем. Как и у меня.

С этими словами он снова вытянулся животом на своей кровати и через несколько секунд засопел в унисон Петрушке.

Я не сводил глаз с Веры. То ли благодаря лёгкому шоку от сказанного, или просто от её присутствия, мне вдруг мучительно её захотелось.

Вера икнула и, глядя на меня, засмеялась.

— Карлов, ведь ты всё ещё меня любишь.

Это была правда. Она смотрела на меня, блестя пьяными раскосыми глазками и насмешливо улыбалась.

— Знаешь, что очень важно в нашей работе? — проговорила она кокетливо. — Иметь привлекательное нижнее бельё. Хочешь покажу?…

У меня похолодело в животе, в голове стало ясно, как в космосе. Вера закинула свою длинную ногу в туфле на столик и медленно, пальчиками потянула к себе юбку.

Её чёрные в сеточку чулки держались на резинках, а кружевные трусики были почти прозрачны. Это было слишком. У меня закружилась голова, я почувствовал, что близок к оргазму. Я опустился на колени и, обняв её за бёдра, стал покрывать поцелуями обнажившуюся часть ноги между чулками и трусиками. Вера, кажется, тоже плохо соображала, что делает. Она порывисто вздохнула и обхватила мою голову руками.

— Хорошо, — сказала она, — пойдём в ту комнату. Сделаю напоследок что-нибудь хорошее…

Мы открыли глаза, кажется, одновременно, когда луч дневного солнца, медленно подобравшись, лёг на наши веки. Под нами был только ковёр; сверху — покрывало, стянутое с кровати, скорее всего, уже во сне, под утро. На полу была разбросана наша одежда. Блаженство и отчаяние владели одновременно моим существом. Была ещё надежда… В дверь просунулся Котов. Присвистнул и скрылся, а через минуту присвистнул просунувшийся Петрушка. Я, не глядя, запустил в него ботинком.

— О чём ты думаешь? — спросил я Веру.

— Наверное, о том же.

— Думаешь, это возможно?

— Если это произойдёт, я выйду за тебя замуж.

Когда мы оделись и вышли, Петрушки уже не было, а Котов с видом зомби начинал прибираться в комнате. Хотя на столе ещё стояли начатые бутылки, пить уже никто не мог. Мы вышли на улицу.

— Прощай, на всякий случай, — сказала Вера, усаживаясь в такси. — Если ничего не произойдёт, больше не увидимся.

Только когда машина тронулась с места, я понял смысл этой фразы и похолодел.

Петрушка ушёл, а Дима занялся уборкой. Несмотря на то, что выпивки для опохмелки оставалось ещё вполне достаточно, он закупорил и убрал бутылки, а наполненные стаканы безжалостно выплеснул в раковину. Там, в раковине, нагромоздилось порядочно посуды, и Котов добросовестно её вымыл.