Книги

Очень живучая тварь

22
18
20
22
24
26
28
30

— Свалили обратно! — прошипел я себе за спину, вызвав недоуменные взгляды толпы.

Собрав волю в кулак, выбрался на тракт. Злой, глянул по сторонам. Зулу и след простыл, а вот гопники у дороги остались. Сейчас опоссумы крепко держат брыкающегося фонарика. Самый долговязый подошел к девушке вплотную, схватил её за амулет. Переросток выудил из-под кожаной куртки свой кругляш, что-то прошипел. Я вижу, как засветились подвески в руках долговязого, между жетонами струится поток непонятного марева. Перекачка длилась считанные секунды, освещая в темноте ночи довольную рожу гопника. Но вот все прекратилась. Девчушку отпустили, небрежно кинув ей на грудь собственный медальон. Надпись над головой фонарика поменялась. Вместо вурк маг 8 ур. стало вурк маг 4 ур. Девушка, всхлипывая и дрожа, побежала за ворота города, затерялась в толпе. К злости на рогатого тут же добавилась обида на несправедливость к девушке. План не отсвечивать и тихо попасть в город отменяется. Я так не могу. Не могу проигнорировать подобное, хоть убейте. И гори все синим пламенем.

— Посмотрим, как ты заберешь уровень у поедателя, — буравя взглядом того самого опоссума, я переместился на другую сторону обочины.

Максимально замедлив шаг, постарался принять потерянный вид. Давайте, ребятки, подходите. Неужто такого как я и проигнорируете? А нет, конечно, нет.

— Эй, калека, иди-ка сюда, — поманили меня пальцем.

Я медленно подошел, остановился. Самому любопытно, что сейчас произойдет.

— Вход платный, две «четверки», — прошипел, лыбясь во всю свою усатую харю, этот енот.

«Четверки»? На ум приходит только ядро четвертого уровня. Больше никаких «четверок» я себе представить не могу.

— У меня нет, - честно ответил долговязому.

За моей спиной уже стоит его подельник.

— Ничего, заплатишь уровнем, — гопник расплылся в улыбке, потянулся к моему амулету.

Пока этот идиот пытался понять, что не так с моим переломанным блинчиком, его дружок мутузил костяной бур на моей руке. А сильная у него хватка, сдавил будь здоров. Я исподлобья глянул поверх голов этих усатых рэкетиров.

Воин ма"шутцу 20 ур. слева и разведчик ма"шутцу 29 ур. передо мной.

— Обана! Да у него тут побрякушки редкие, — удивленно протянул опоссум, попытался тащить на себя кости с моей руки.

Пока один придурок самозабвенно дергал бур, второй озадаченно крутил в руках мой поломанный амулет. Надо помочь, а то народ в толпе уже начинает заинтересованно коситься в нашу сторону.

— Соедини, — бросил я долговязому.

Усатый тут же последовал совету, вздрогнул. Языки на каменном пятиугольнике облизнулись, заплетаясь узлом. Я прям вижу, как в рэкетире сейчас борются осторожность и жадность. Подняв взгляд поверх моей головы, удивленно прочитав, кто я и что я, енот ещё больше забеспокоился. Усатый с подозрением оглядел мою фигуру, отметил намокшую от крови рубаху, отсутствующий глаз, замер в нерешительности. Но мой амулет из рук не выпустил. Вот даже интересно: что в итоге победит жадность или осторожность? Напарник долговязого всё пытается тащить костяные кольца с запястья. Достали, придурки!

— Давай уже, решайся, - раздраженный происходящим, я грубо поторопил разведчика.

Видимо, наглый тон ему не понравился. Сдвинув брови и предвкушающе ухмыльнувшись, опоссум выудил из-под кожаного доспеха свой амулет, зашептал «шу—о—шу, ком—о—ком». Дергаемый его придурком напарником, я вместе с усатым наблюдаю, как засияли наши подвески. Его — белым светом и моя, насыщенно—бордовым. Видимо, что-то такое промелькнуло в голове у енота, ибо отпустив медальоны, тот резко дернулся в сторону. Вот только бесполезно. Два блинчика уже зависли друг напротив друга. Мгновение ничего не происходило, но вот подвеска енота неожиданно загудела, заскрипела, освещая в темноте ошалевшую шерстяную морду. В следующую секунду жетон с глухим хрустом развалился, осыпавшись под ноги долговязому кусками сухой глины. С непередаваемым наслаждением я проследил за интересной трансформацией. Некогда разведчик ма"шутцу 29 ур. стал простома"шутцу, а я на краткий миг ощутил прилив сил.

Покончив с одной усатой проблемой, мысленно потянулся к своему единственному умению.