‒ А как у нас появятся дети, если ты будешь там, а я в другом месте? ‒ спросил меня Нардейл, ‒ мне хотелось бы быть уверенным, что ребенок точно будет моим.

Я фыркнула, уверенным он хочет быть, интересно дед ему сказал, что будут одни девчонки. Я с интересом рассматривала своего мужа. У него между бровей тонкая линия это потому, что он все время хмурится. У меня руки зачесали провести пальцем по ней и разгладить, но я сдержалась. Не думаю, что он поймет мои порывы. Странно видеть его таким холодным, после огненной ночи, словно совершенно другой мужчина. А может, так происходит из-за того, что я его прокляла…

Все может быть, что я знаю о феях? Пока мало и лезть в дебри памяти мне сейчас отчаянно не хочется. Каждое такое соприкосновение делает меня другой, меняет мое мировоззрение, характер и поведение. А я не хочу становиться той темной феей, которую звала Ассамар, хочу побыть еще немного Тамарой, порадоваться жизни, узнать этот мир через призму своих взглядов, а не перенимать страдальческое от Ассамар или злобное от феи.

Второй слуга принес корзинку с едой. Пахло колбасами и свежеиспечённым хлебом. Я пожалела, что не взяла с собой какую-нибудь книгу, хотя, если начнется тряска, а она будет даже с рессорами, не почитаешь.

Странно, что у меня не было страха пред неизвестностью, любопытство, нетерпение, желание не сидеть тут в карете, а ехать там, наверху с кучером, чтобы ничего не пропустить. Но думаю, никто не поймет, если аристократка пусть и лишенная титула, будет вести себя столь вольно. Ассамар наверно умерла бы только от одной такой мысли. Я вздохнула, Валентайн отвлекся от своих бумаг и пристально посмотрел на меня:

‒ Ты что-то хочешь?

‒ С чего ты взял? ‒ удивилась я.

‒ Я знаю, как ведут себя женщины, если чего-то хотят Ассамар, я не вчера родился. Повторяю вопрос, ты чего-то хочешь?

‒ Я хотела бы ехать верхом, ‒ вдруг вырвалось из меня, ‒ хотя бы иногда, чтобы размяться.

Валентайн внимательно смотрел на меня ничего не выражающим взглядом, потом хмыкнул:

‒ Хорошо, ‒ ответил он мне, ‒ Я подумаю, что можно сделать на первой остановке.

Что?! Вот так просто согласился?! Я задумалась, хотя вполне понятно, он хочет, чтобы я не трепала ему нервы, и была подальше от Сакары пока мы едем. Надеюсь, дом этой драконихи недалеко, иначе у меня сдадут нервы в первый же день.

Наконец-то дверь открылась и залезла в карету Сакара. Тут я поняла, что неправильно села, нужно было пересесть к Валентайну, потому что эта паразитка торжествующе посмотрела на меня и прилипла к моему мужу.

‒ Дорогой, я приказала принести нам еду в дорогу, твои любимы колбасы и немного старого вина, ‒ прощебетала она.

‒ Спасибо Сакара, ‒ спокойно ответил ей дракон, не отвлекаясь от своих бумаг. Потом словно вспомнил, что пора ехать, ловко обошел драконицу и вылез из кареты. Через некоторое мгновение раздались зычные понукания возничих и кареты с вещами и слугами одна за одной проехали мимо нас.

‒ Ты зря надеешься, что он останется с тобой навсегда нищенка, ‒ прошипела Сакара, так и знала, что не сможет сдержать свой яд при себе.

‒ Уж не к тебе ли полетит на крыльях любви? ‒ хмыкнула я.

‒ Поверь, нам с Валентайном есть что вспомнить. Мы всегда принадлежали друг другу, и ты не можешь этого изменить.

‒ Да ради богини, я не собираюсь вставать на твоем пути, ‒ я чуть нагнулась и доверительно шепнула, ‒ но не кажется ли тебе, что Валентайну ты давно не нужна.

Дракон как раз открыл дверь и воззрился на наши склонённые головы. Мы повернули лица к нему, а потом отпрянули на свои места и сделали вид, что все нормально, как дети честное слово, я хотела посмеяться. Ревновала ли я Нардейла к этой драконице, прислушалась к себе, есть немного, и это скорей всего отголоски феи, они не любили делиться. А я не понимала, чего делить шкуру неубитого медведя. Валентайн официально мой муж, но в любви мне не клялся, хотя верность обещал. В любом случае я не могу ревновать мужчину, которого не люблю, или могу…