– Разве? – сказал Медведь.
Они молча ждали, то и дело поглядывая на закрытую дверь гаража и ожидая выстрела. Стрекотание сверчков наполняло воздух и било по нервам.
Мак вытер лоб тыльной стороной ладони, хотя ночь была прохладной.
– Интересно, что он там делает.
– Он не станет его убивать, – сказал Медведь.
Все повернулись к Медведю и в изумлении уставились на него. На лице у Фаулера застыла неприятная ухмылка:
– Ты думаешь?
Медведь смущенно поерзал, потом скрестил руки на груди, словно для того, чтобы утвердиться в этой мысли.
– Почему это не будет? – поинтересовался Гутьерес.
Медведь окинул его взглядом, полным откровенного презрения:
– Ну, например, потому, что не захочет всю оставшуюся жизнь быть под колпаком у таких болванов, как вы.
Гутьерес начал было что-то говорить, но, взглянув на сложенные руки Медведя, закрыл рот. Сверчки продолжали пронзительно стрекотать. Мужчины изо всех сил старались не смотреть друг другу в глаза.
– Ладно, черт. Пойду приведу его.
Медведь выпрямился и отошел от своего грузовика. По сравнению с ним даже Мак казался низкого роста. Медведь сделал шаг к гаражу, потом вдруг остановился. Он опустил голову и уставился в грязь под ногами, застыв на одном месте и не двигаясь ни вперед, ни назад.
Тим стоял, не шевелясь, приставив пистолет к голове Кинделла, и был похож на фигурку стрелка, вырезанную из стали. Через несколько секунд «Беретта» начала подрагивать в его руке, глаза заволокло влажной пеленой, и он судорожно вздохнул. Неожиданно для самого себя Тим понял, что не станет убивать Кинделла. Его мысли, потеряв направление, вновь вернулись к дочери, и его вдруг охватила такая всепоглощающая, такая оглушительная печаль, что, казалось, сердце не сможет ее вместить. Печаль явилась неведомо откуда, яростная и сильная; он никогда в жизни еще не сталкивался ни с чем подобным. Он опустил пистолет, согнулся, упершись кулаками в бедра, стал ждать, пока она хоть немного утихнет.
Потом понял, что все еще дышит, и спросил:
– Ты был один?
Кинделл качнул головой: вверх, вниз, вверх.
– Ты просто решил… решил убить ее?
Кинделл нервно моргнул и скованными наручниками кистями закрыл лицо – жест, сильно походивший на движение белки, умывающейся передними лапками.