И только в уютных кофейнях попивают фраппе представители рода Homo Relaxus, а в нескольких кварталах от меня с потолка тихонечко капает вода.
Разнополая дружба. Мой Джинни
Родольфо, 46 лет, похож на джина из сказки про Аладдина. Живой, рассудительный, харизматичный, он кажется хорошим потенциальным кандидатом. До первой встречи мы переписываемся и общаемся по телефону достаточно долго для того, чтобы во мне зародилась какая-то надежда. Я даже еду в столицу: кто бы мог подумать, что я соглашусь на свидание дальше ближайшей кофейни.
Его шутки пошловаты, но мне не привыкать – мой папа был мастером на это. В целом, он хорош и интересен, но что-то меня смущает: то, что я пока не могу облечь в слова. Может быть, его замечание, что к этому платью нужны каблуки, а не кеды? Какое-то тонкое чувство шепчет: «Не подходит».
После свидания не хочу обидеть его блокировкой, просто стараюсь отвечать редко и заморозить развитие отношений. Джинни активизируется прямо как по учебнику стервы: я буквально чувствую, как он надувается и вылезает из лампы, чтобы встретиться со мной еще раз.
Он едет в Ларнаку. Мне неудобно отказать во встрече – формально особых причин нет. Чтобы отпугнуть его, я прибегаю к тяжелой артиллерии. Во-первых, не делаю макияж. Во-вторых, встречаемся мы на детской площадке вместе со всеми моими детьми. Это травмирует его, но не убивает. Шум, гам, невозможность сосредоточиться и толпа вокруг – я бы точно сбежала, но Родольфо шепчет мне: «Какие у тебя красивые ноги» и настойчиво приглашает на следующую встречу. «Закон психологических весов», как всегда, работает: человек в стремлении нравиться удваивает усилия, если чувствует пренебрежение в свою сторону. Я веду себя точно так же.
Пытаюсь понять, в чем проблема? Умный, интересный мужчина, отличный рассказчик и увлекательный спорщик, объехал полмира, истории о его путешествиях можно слушать бесконечно.
Кажется, мне просто не нравится режим общения: Джинни звонит мне каждый раз после работы, уже глубоким вечером, когда я уже настолько опустошена ожиданием, что и не хочу ничего. Способность вытерпеть отсутствие общения с тем, кто тебе симпатичен, до вечера – плохой знак. Если человек способен к такому самоконтролю или настолько отдает приоритет работе – он либо в действительности ничего не чувствует, либо настолько черств, что не жди от него ничего хорошего. А может, это связано с дофамином? Наверное, для счастливых отношений за мои нейромедиаторные веревочки нужно дергать чаще.
Отдельными вечерами он и совсем пропадает – тут уж табло экспресс-диагностики сияет красивой радугой проявившихся полосок, предупреждающих о самых разнообразных рисках.
Буквально промучавшись месяц, я сдалась – ничего не выйдет, Джинни-Родольфо.
Но вышло. Вышло самым наилучшим образом.
Много месяцев спустя, когда я переехала в столицу (в своих лучших невротических традициях), случайная наша встреча породила начало самой светлой и надежной дружбы, которая только может быть с мужчиной. Доверительные разговоры в Coffee Nicosia Central, смех, грусть, рефлексия и поддержка с тех пор стали частью нашей жизни.
В дружеских отношениях он совсем другой, да и я – другая. Требования, которые мы предъявляем к должности партнера, совсем не распространяются на вакансию друга. Отваливаются какие-то ролевые модели, ты уже не блуждаешь по запутанным матримониальным лабиринтам, не задаешься вопросом, правильно ли то или это. Ему все равно, как смотрятся мои кеды с платьем, а я, разумеется, не считаю, когда он звонил последний раз, и не думаю, а есть ли у него другие друзья. Как по волшебству, улетает все сложное, болезненное, цепляющее за живое, остаются только две личности, которым интересно вместе.
Знаю своего друга как облупленного: уже, кажется, не осталось на острове женщин, с которыми бы он не встречался. Мы шутим, что ему нужно переезжать на материк.
– Мне всего лишь сорок семь, я не готов к серьезным отношениям, – посмеивается Джинни.
– При таком раскладе тебе нужна женщина с «корочкой» об окончании курсов первой помощи при инфаркте и инсульте, – издеваюсь я.
– Так и есть, что-то у меня стало двоиться в глазах, – мы мрачнеем и переходим на медицинские темы. С возрастом этого содержания в разговорах становится все больше, как ни грустно.
При встрече мы делимся новостями о своих знакомствах, и я понимаю, что у него всегда две-три «сюжетные линии» одновременно, что во многом объясняет мои переживания в прошлом. На мои догадки вслух он только загадочно улыбается краешком рта.
У Родольфо много странных, смешных историй. Например, женщина, выдававшая себя за сорокалетнюю, на самом деле использовала фото своей дочери. Самой же ей – шестьдесят пять. «Я, конечно, всеяден, но не настолько», – открывается Родольфо. Или другой случай: девушка, пригласившая к себе домой, предложила заняться любовью, но при условии, что ее муж (ха-ха) подсмотрит за ними в щелочку двери. Святые угодники, кажется, у мужчин приключения такого рода еще интереснее! «Самое удивительное, Алекс, что я не отказался», – признается Джинни, наслаждаясь выражением моего лица.
Родольфо часто помогает мне.