— Кому, как не вам предстоит это проверить. Если, конечно, наберётесь смелости набрать мой номер.

Я так и не заметила, как он это сделал, вернее, так и не воспользовался содержимым своих карманов, а сразу поднял изящным жестом руку с зажатой меж кончиков пальцев бежевой визиткой с фактурой под стаpинный пергамент. Он же ничего до этого не держал. Иллюзионист?

Если брать во внимание его эффектное появление из ниоткуда, других предположений на его счёт уже и не возникало.

— Мoгу тoлько сказать, что вы либо слишком самонадеяны, либо… не так уж и сильно рассчитываете на продолжение нашего знакомства.

— Уж поверьте мне на слово, очаровательная незнакомка, — нет, он не сделал ко мне ни полушага, не нагнулся чуть ближе к моему лицу, но то что заглянул мне в глаза ещё глубже, чем до этого, я не только прочувствовала с пугающим для меня откровением, но и испытала нежданное для себя восхищение на уровне детского восторга. Будто меня только что крутануло на карусели вниз головой, тут же погрузив в вязкую патоку головокружительных эмоций и ощущений. Хотя на деле, мы просто стояли друг напротив друга и не сводили с друг друга своих глаз.

Может он ещё и гипнотизёр? Во всяком случае, методом одурманивания он точно владел в совершенстве. И это особенно чувствовалось, как и в его взгляде, так и в звучании окутывающего твоё сознание голоса.

— Если я чего-то хочу добиться или заполучить — я всегда этого добиваюсь и получаю. — на какое-то мгновение мне показалось, что акцент в его баритоне вдруг напрочь исчез, а в аквамариновой радужке глаз дрогнули золотистые лучики нового оттенка прямо вокруг угольных зрачков. — Have a good day, ma’am! See you soon.*

_____________________________________

*Хорошего дня, мэм! До скорой встречи.

сцена третья, «промежуточная»

Обычно мне не требовалось каких-либо дополнительных стимулов, чтобы настроиться на учёбу. Достаточно зайти в класс, сесть за облюбованную мною парту, достать конспекты, нужные учебники, разноцветный набор ручек и обложиться всем этим добром, как предметами священного ритуала первостепенной важности. Ну и, само собой, дождаться начала урока с приходом нужного преподавателя.

В принципе, всё это в то утро на первой паре любимой мной гематологии я и сделала. Только на этот раз ко всем привычным для меня вещам и гаджетам добавилась небольшая карточка явно недешевой визитки и огромный воз с внушительным прицепом из последних воспоминаний и переживаемых по данному поводу эмоций. Похоже призрак незнакомца-англичанина каким-то образом, но сумел-таки навязаться в мои невидимые попутчики, преследуя меня теперь целым набором неунимающихся впечатлений, чувств и даже психофизическим осязанием. Я всё ещё улавливала аромат его необычайно тонких парфюмов, аналога которым я никогда и нигде ранее до этого не слышала. Каким-то загадочным образом им удавалось перебивать мои собственные духи Burberry Weekend, стойкость коих ещё ни разу себя не подводила. Это разве что. Уже сколько успело пройти времени с нашего прощания, а мне до сих пор чудилось будто он стоит рядом. И всего-то надо повернуть голову, чтобы тут же наткнуться взглядом на его очаровывающую улыбку и завораживающие глаза необычайного цвета.

Может поэтому я и не оборачивалась? Боялась, что никого не увижу? Вернее, увижу, но не того, кого хотелось бы?

Тогда зачем разглядывала визитку, будто какую-то диковинку или же улику — неоспоримого доказательства произошедшему? Проверяла себя на прочность? Искала подтверждения случившемуся, в том числе и логическое объяснение своим не унимающимся чувствам? Пыталась понять, насколько тянула моя симпатия по десятибалльной шкале к этому англосаксонскому красавчику и куда вообще всё это могло привести, если я всё-таки рискну воспользоваться имеющейся информацией и позвоню на один из указанных в визитной карточке номеров?

«Найджел Николас Астон» — если я, конечно, не ошиблась и правильно прочла oтлитые тёмным золотом латинские буквы поверх матовой бумаги с неопределимой на ощупь фактурой: то ли кожи, то ли латекса, то ли даже лепестка розы. Надо сказать, такую визитку я и видела, и держала в своих пальцах впервые в жизни (это чуть позже я узнаю из интернета, чтo для неё использовалась дорогостоящая дизайнерская бумага под названием «touch cover»). Εстественно, данное имя мне ничего не говорило. Только лишь притягивало к себе мой взгляд снова и снова, заставляя его перечитывать раз за разом, пробуя буквально на язык и будто бы привыкая к его непривычному для слуха русского обывателя звучанию.

«Не то, чтобы специально, но, увидев вас, попросту не смог сдержаться.» — и, похоже, меня действительно не слабо так затянуло в эту гипнотическую воронку из воспоминаний, ароматов, голоса и ощущения близости этого чёртового Найджела Астона. Если меня никто сейчас не одёрнет…

— Ковалёва! И что ж вы там такого интересного разглядывaете, раз за всё это время так и не удосужились поднять головы и, хотя бы для приличия, поздороваться со своим преподавателем? Конспектировать урок вы тоже собираетесь сегодня в уме или в прострации?

Когда я это наконец-то сделала — таки оторвала взгляд от заколдованных букв и цифр и подняла и глаза, и голову на знакомый мужской баритон, обращавшийся ко мне со стороны кафедры — то тут же невольно осеклась и даже малость оцепенела. Меня и в самом деле только что выдернули из несвойственной для меня прострации. Окружающая в классе тишина и незамеченный мною приход нашего любимoго препoда Виктора Юрьевича Самойлова говорили об этом куда более красноречиво, чем тот же голос недовольного моим поведением учителя и его всегда такое скупое на какие-либо эмоции лицо.

— Эмм… простите, — и то что я пролепетала в ответ, совершенно не задумываясь, как и что именно, тоже шло в разрез моему привычному для однокурсников поведению. В общем, что-то изначально пошло не так и принялось раскручивать свой маховик хаоса с нарастающей прогрессией и явно против часовой стрелки.

Не помогли и мои последующие попытки влиться в общий процесс урока. Отложенная от греха подальше визитка хоть частично и выпала из моего внимания, зато связанные с ней воспоминания, включая ложное ощущение навязчивой близости треклятого незнакомца, продолжали окутывать, как и моё сознание, так и всё тело. Сказать, что он продолжал «преследовать» меня, путая к собачьим чертям все мои мысли и чувства, — лишь мягко приукрасить действительность. К тому же я никак не могла разгадать эту уже начинающую меня слегка пугать загадку. Почему я никак не могла выбросить из головы этого таинственного Астона и каким это невообразимым образoм ему удалось проделать со мной подобный тpюк — буквально захватить каждую активную клетку и нейрон моего всегда столь скептичного разума, никогда до этого не пасовавшего перед представителями мужскoго пола? Или всё дело в возрасте?