Лучше с ним поговорить немедленно, по горячим следам. Или в следующий раз он будет кидать всякую дрянь на упреждение. А спрашивать будут с меня и с десятника. Уж дееспособность фармацевта ни у кого сомнений не вызывает. А именно, полное ее отсутствие".

— Юншэн! — Тихо окликнул Саргон своего приятеля.

Тот шел слегка в стороне от всех остальных, бормотал себе под нос короткие, разбитые по слогам фразы, чертил рукой по воздуху невидимые никому кроме него знаки. В общем, казался полностью погруженным в творческий процесс. Примерно также погружаются в процесс созидательной деятельности пациенты Кащенко, когда вдохновенно мажут калом стены.

— Сар. Гон, — Уголки губ мягко поползли вверх, — Мне. Кажется. Я. Могу. Напи. Тать. Этот. Элик. Сир, — Поделился он, — Ци. Слу. Шается. Ме. Ня. Все. Лучше.

— Думаю, ты прав. Можешь предсказать результат?

— Нет, — Коротко отозвался алхимик, отчего вызвал мысленный стон своего благодетеля.

"Ну естественно! Когда такие мелочи тебя останавливали?! Вижу цель — не вижу препятствий. Цели, правда, иногда тоже не вижу. Пусть остальные голову ломают. Человек-шарада, блин. Если бы люди могли превращать свою личность в предмет, то Юншэн стал бы кубиком-Рубика из кактуса. Или росянки. Вертишь эту хрень, вертишь, все пальцы искусаны. А потом оказывается, что там только один зеленый цвет, как ни собирай", — Раздражение вышло настолько сильным, что его смог прочитать даже не слишком чуткий к другим фармацевт.

— Я. Ошиб. Ся? — Осторожно спросил он.

— Да. Нет. Наверное, — Отозвался Саргон предельно понятной фразой.

Юншэн в ответ недоуменно заморгал. Затрепетали по-девичьи длинные ресницы, иконописно-широкие глаза распахнулись, появились мелкие морщинки обиды, тревоги и непонимания вокруг глаз. С таким выражением лица он стал напоминать выпнутого на улицу породистого щенка. Слишком трогательно и беспомощно, чтобы всерьез на него злиться. А ведь попаданец всерьез подумывал о неком травмирующем опыте для своего приятеля. Чисто ради понимания ситуации.

— Ты ведь хотел его использовать, верно? До сих пор хочешь, — Выдал наугад Саргон. Есть пробитие! Фармацевт опасливо кивнул.

— Ты не должен использовать составы в которых не уверен! — Припечатал попаданец, — Результат слишком непредсказуем. Тем более в драках внутри Форта!

— Но. Мне. Инте. Ресно, — Понурился Юншэн. Учитывая, насколько легко он обычно соглашался со словами приятеля, в этот раз ему конкретно зудело в одном месте. А значит, простой выговор или просьба не вариант. Сорвется. Творческие личности они такие.

"Вспомнить хотя бы одного из вдохновителей Итальянского фашизма и доброго друга Муссолини — футуриста Маринетти. Однажды тот вместо ожидаемого доклада прочёл в академии свою новую поэму «Обыденная жизнь одного фокстерьера». Пятидесятичетырёхлетний академик лаял, визжал и кусался. Войдя в раж, он, подражая собаке, задрал ногу у стены.

А ведь Маринетти прошел мясорубку Первой Мировой, причем добровольцем. Участвовал в свержении итальянского короля, в партийной борьбе, в том числе кровавой. Так что опасность Юншэна и его выходок нельзя недооценивать. Безумие и безразличие к человеческой жизни легко сочетаются как между собой, так и с притворством и придуриванием".

— Вот как. Интересно, значит. А я думал, ты все же хочешь составить свою таблицу компонентов, — Расстроенным голосом произнес Саргон. Юншэн моментально купился, принялся на свой манер расписывать пройденные этапы… А его собеседник все это время лишь старался удержать лицо на месте.

Оказалось, их отрядный алхимик за эти несколько дней успел вспомнить и придумать пиктограммы более чем для ДВУХ СОТЕН растительных компонентов и еще столько же — остальных. И это лишь самые простые, без влияния Ци и прочих интересностей. Более того, он помнил свойства каждого из них. Причем делал это структурировано, благодаря изображениям.

Юншэн невольно переизобрел старую мнемоническую технику "Дворец Памяти". Он представил склад своего рода, после чего возле каждой связки обозначил рисунок конкретного ингредиента. Причем в каждый элемент рисунка вплел свойства растений.

Все бы ничего, однако фармацевт слишком зациклился на старых знаниях. Он явно продвинулся в исследованиях, сумел упорядочить информацию, понял несколько важных этапов варки, но саму идею все же упустил.

Юншэн продолжал использовать привычные понятия, вроде "эссенции долголетия" в женьшене или "эссенции огня" в мукуне. Причем каждое растение, по его словам, могло нести лишь одно главное свойство, а также иногда усиливать главные свойства других ингредиентов. Последнее узнавали только опытным путем и держали в секрете.