В глазах Камея малоаппетитный мороженый труп превратился в мешок подарков на новый год. А Акургаль обрел статус Деда Мороза.
Попаданец вздохнул, однако послушно приготовился внимать словам опытного мясоруба. Ему не нравилось быть в этом морге — тело Сяня всколыхнуло чувство вины. Не нравилось мерзнуть, зевать от недосыпа, терпеть головокружение от недостатка крови, бороться с брезгливостью и гневом.
Не нравилось думать о ценности человеческой жизни в месте, где ее поставили на производственный конвейер.
Однако знание об анатомии хорнов, а также способе получения ценных частей из них пока казалось важнее душевного комфорта. Особенно, если оно создавало хорошее оправдание для ухода от кучи противоречивых проблем. Кромсать трупы легче, чем выбирать более правильное решение из десятка неправильных.
— Хорошо, тогда запоминайте, — Начал десятник, когда убедился в способности обоих подчиненных воспринимать новые знания.
На элами ему оказалось в высшей степени плевать. Айра нерешительно застыла в метре от троицы живых людей, едва заметно вертелась то в одну, то в другую сторону. Она не понимала, что ей сейчас делать, ее снедала вина перед хозяином, обида на собственную бесполезность, стыдливое облегчение от ушедшей боли, страх перед непонятной ситуацией. В итоге, ее темные, красно-коричневого оттенка губы то поджимались, то дрожали, а янтарные глаза уныло смотрели в пол.
Из бесчувственного андроида с некой жутковатой отстраненностью, элами стала походить на эстетически прекрасного робота, которому ввели один из парадоксов в командную строку. Надо работать, но в высшей степени непонятно — как именно, для чего и что будет дальше.
Саргон скосил на нее глаза, дождался, пока девочка не посмотрит ему в лицо, после чего качнул головой в свою сторону, подзывая ближе. Пусть пока слушает лекцию. Как только у него появится возможность сказать ей пару слов тет-а-тет, он поручит невольнице иное задание. Правда, что в итоге окажется для нее более неприятным — слушать урок по расчленению трупов или выполнять его поручение, попаданец не знал.
— Сначала расскажу, что есть общего у всех демонов, вне зависимости от их вида. Ну, кроме ненависти к людям и гребаной любви к штурмам волнами. На самом деле, черта всего одна: насекомые, человекоподобные твари, звери и даже слизняки — все они очень уязвимы вот в этой области головы. Ну, или не головы, если это какой-нибудь гриб или моллюск… А, потом поймете, олухи.
Акургаль взял в руки самый острый и тонкий из нашедшихся в котомке ножей, показал кончиком на висок демона:
— У любого жука, птицы, собаки, хорна, да хоть ожившего бревна или сопли-людоеда будет такое место. Видите бугорок? Чем более странным и непонятным кажется существо, тем больше у него будет такой вот нарост. Ну или заметнее. Не знаю, с чем это связано, я не ученый муж. Вы, два дармоеда, так тем более. В общем, это типа сердца у человека, но не сердце… — Десятник нахмурился. Он не знал, как сказать так, чтобы его подчиненные поняли, о чем идет речь. Впрочем, Саргон догадался даже по его путаным объяснениям.
"Ага, не сердце, а сердцесодержащий продукт", — Невесело хмыкнул он про себя, — "А если серьезно, то Акургаль пытается рассказать нам про нервный узел. Логично. Он должен быть абсолютно у любой хрени.
Интересно только, почему в виде нароста? Не является ли подобное вместилище некой "родинкой" или "пупком" монстра. Эти демоны ведь не естественные существа. Не совсем естественные, я думаю. Нечто вроде химеры? Кто-то создает их, или выводит.
Или вывел когда-то давно, а теперь или сам клепает, или они размножаются в промышленных масштабах. Как орки в Средиземье. Главное, чтоб не как в Вархаммере, ага. В "бугорке", таком вот аналоге нервного узла может содержаться эдакий программный код, по которому действует и существует тварь. Тогда это не нервный узел… Блин, слишком сложно.
М-да, к тому же притянуто за уши. Но версия имеет право на существование. Жаль, остальным ее не расскажешь. Слишком много привязки к цифровым технологиям двадцать первого века. Или, хотя бы, к электрическим — девятнадцатого-двадцатого. Не поймут-с. А если поймут, то мне же будет хуже.
Такого рода информация в этом мире носит разряд секретнейшего секрета и передовых практик. Сочтут еще демонологом или другой дрянью. А у нас тут предатели по Форту шастают. Как сказал Леонтьев: "избыток информации ведет к оскудению души". Вот и постараюсь сделать души окружающих настолько широкими, чтоб аж пасть раздуло.
Ладно, пора завязывать с аналитикой. Тебе еще загадку Насыпи разгадывать. Можно попытаться сделать выводы и сейчас, но увеличение уровня и характеристик теперь скорее навредит, так что буду тянуть столько, сколько смогу", — Решил Саргон.
— …Просто запомните: видите бугорок — хреначьте по нему со всей дури, — Продолжал распинаться Акургаль, пока его подопечный придумывал стройное и логичное объяснение анатомии демонов вместо самого десятника. Тот, к слову, пошел на второй круг бессмысленной и захламленной мусорными конструкциями речи. Так что Саргон ничего не потерял от небольшого игнорирования слов командира.
— …Если этот бугорок лопнет, то любая тварь просто упадет и сдохнет. По-любому. Хрень эта бугристая, кстати, может быть разных цветов или размеров. Или форм, ага. Помню, напали на нас как-то стрекозы. Митра их знает, что они забыли в таком холоде и под сраным ветром, но у них все тело и являлось одним этим, хе, бугорком. Бей — не хочу. Мы и не хотели, десятник пинками на стену загнал.
У хорна, к слову бугорок маленький, и попасть по нему очень трудно, — Саргон действительно с трудом разглядел упомянутое командиром слабое место. Оно походило скорее на шишку, и практически никак не выделялось на коже, даже с улучшенным характеристиками и внутренней энергии глазами попаданца. Разглядеть такое в пылу битвы — нетривиальная задача. Особенно, если не знать, куда смотреть.