– Секретарь, запишите ответ и сообщите его нашим коллегам в Дели, а мы продолжим. Итак, господин Ларч, согласны ли вы с обвинением в оскорблении и применении физической силы к полицейским?

– Позвольте объяснить, ваша честь.

– Я хочу услышать четкий и ясный ответ. Да или нет?

– Я не хотел…

– Секретарь, запишите признание вины. По закону штата Керала, сначала вас будут судить за правонарушения, совершенные на этой территории. Следующее заседание назначаю на вторник, двадцать четвертое июня две тысячи четырнадцатого года.

– Через четыре месяца!

– Учитывая тяжесть выдвинутых обвинений, вы будете ожидать суда в тюрьме.

Я снова оказался в Пуджапуре, тюрьме штата Тривандрам. Тюремный секретарь, оформлявший мою «прописку», столкнулся с юридическим казусом. Первым был выдан ордер в Дели – по подозрению в убийстве, это более тяжелое преступление, чем сопротивление представителям власти «при исполнении», поэтому сидеть я должен в Дели, то есть меня следует отправлять в столицу, а потом вернуть в Тривандрам, чтобы судить здесь.

Чиновник сделал звонок, проконсультировался и сообщил мне результат разговора:

– Помощник прокурора подтвердил мою правоту, но, поскольку ордер уже выдан, Верховный суд должен его аннулировать. Ждать придется месяцы, быстро не получится.

– Что мне грозит в Дели?

– За убийство? Смертная казнь. Но не волнуйтесь, теперь высшую меру применяют редко. Скорее всего, приговорят к пожизненному заключению.

Я не понял, говорит он серьезно или шутит, но предположил худшее.

– Один черт…

– Не скажите. За примерное поведение вас могут выпустить через двадцать лет.

Я скорее угадал, чем услышал его слова, – батарейка в слуховом аппарате явно готовилась сдохнуть.

Той ночью я рухнул в пропасть. У меня бывали трудные периоды, я валялся в госпиталях, но всегда справлялся. Получив серьезное ранение, думал: «Вцепись в жизнь обеими руками и держись!» Способность выходить живым из всех переделок внушила мне слепую веру в будущее, убежденность в том, что ничего плохого не случится, а терпение и приложенные усилия позволят вернуться к нормальному существованию. Я впервые почувствовал себя побежденным и понял: здесь все и закончится. Меня ждал ледяной туннель, и света в конце не было.

Я не привык оглядываться и никогда не размышлял над тем, что случалось со мной в прошлом. После демонстрации фильма Хелен мужчины и женщины одолевали меня вопросами. Думаю, я часто разочаровывал этих людей, казался им высокомерным и равнодушным, но для меня прошлое оставалось в прошлом, и зацикливаться на нем не имело смысла. В ту ночь я заново, как наяву, пережил крушение вертолета, услышал крики товарищей, взрывы, вдохнул сладковатый запах смерти, явившейся за данью. Тогда я чудом спасся, меня не сунули живым в гроб, не завинтили крышку, но теперь чуда не будет, я стал пленником могилы, и надгробную плиту отодвинут – если отодвинут! – очень не скоро. Вот такие мысли одолевали меня в первую ночь в центральной тюрьме штата Тривандрам.

Я перестал обращать внимание на перенаселенность тюрьмы, сокамерников, охранников, абсурдные правила внутреннего распорядка, мерзкую кормежку, жестокое обращение. Дышать через сломанный нос было больно. Фельдшер осмотрел меня и сокрушенно покачал головой:

– Необходима операция, но у нас нет нужного оборудования, а перевозить заключенных вашего статуса в городскую больницу запрещено. Я дам обезболивающее, а в столичной тюрьме сделают все необходимое.