– В порядке, пластырь держится.
– Отлично! – Эйч Пи глубоко вдохнул. – О’кей, тогда поехали…
Хассельквистишка, посомневавшись еще с секунду, завел машину и включил передачу.
– Жаль Манге, – сказала Нора, когда они тронулись. – Мне кажется, он был хороший парень.
– Да, конечно, – промямлил Эйч Пи.
– Ты абсолютно уверена, что он не спасся? – спросил Хассельквист.
– Ни малейшего шанса. Когда взорвалось, он был заперт позади нас… – ответила Нора.
Эйч Пи проглотил ком, вставший в горле.
– К тому же мы раз двадцать звонили ему на трубку, и никто не ответил.
Они вырулили на свежезаасфальтированную дорогу и медленно стали подъезжать к воротам, которые оказались фундаментальным сооруженим меж двух здоровых бетонных столбов. И мало того, в асфальт на всю ширину подъезда был вмонтирован стальной барьер в виде пилы, а на столбах в два ряда закреплены прожекторы, под ними же четко видны алюминиевые корпуса видеокамер. Форсировать такие ворота на чем-то менее серьезном, чем танк, представлялось совершенно бесперспективным делом.
На крыше небольшого бетонного бункера – видимо, будки охраны – виднелся большой предупредительный знак желтого цвета. Он был частично закрыт черным полиэтиленом, но ветер его сильно истрепал, и они без труда прочли текст.
СТОП
Особо охраняемый объект.
Вход без пропуска запрещен!
Объект запрещено фотографировать, изображать, описывать или измерять без специального разрешения.
Хассельквист остановил машину прямо перед явно обозначенной стоп-линией, всего в двух метрах от стальной пилы. Эйч Пи открыл дверь, выпрыгнул наружу и отправился к стеклянному окошку в будке. На него из-за двухслойного пуленепробиваемого стекла смотрела строгая женщина в униформе. Эйч Пи аккуратно поправил бутафорские очки и одарил ее своей самой любезной улыбкой.
– Пост охраны, чем я могу вам помочь?
Голос у женщины оказался на удивление мелодичным, что даже слегка вывело его из равновесия. Черт, ей бы на радио работать, а не сидеть тут, как куре в будке.
– Э-э, меня зовут Э-эрик, Эрик Андерссон… – начал он.