– Вызывай врача, – прошептала она. – Мне надо в больницу. Скорее!

Фрэнки, похоже, медленно, но все же начал соображать. Он уставился на лежащую на полу Сару, пытаясь вспомнить, где находится телефон, и побрел по комнате, держась за стену, чтобы не упасть.

– Дай мне телефон! Ну давай же!

Сара поняла, что Фрэнки не в состоянии даже позвонить.

Команда врачей через пятнадцать минут уже бежала по лестнице. Фрэнки открыл дверь, трясясь всем телом. Они на носилках понесли Сару вниз и попросили Фрэнки следовать за ними. Он, спотыкаясь, побрел вниз по лестнице.

– Похоже, придется заниматься ими обоими, – сказал один из врачей своему коллеге.

В больнице Сару тщательно осмотрели. Фрэнки наотрез отказался от обследования. Он, притихший и бледный, сидел в коридоре и ждал.

– Я пока не могу сказать, мальчик это или девочка, – сказала врач-гинеколог Саре несколько часов спустя. – Но в любом случае ребенок очень крепкий. Он перенес все очень хорошо. Вы можете вернуться домой, но, если кровотечение не прекратится, вам и дальше придется соблюдать строгий постельный режим. Позвоните, если снова начнутся боли.

Было уже десять утра, когда они поехали на такси домой. Сара сразу же легла на диван в гостиной. Фрэнки спустился вниз, чтобы купить булочки к завтраку.

Когда он вернулся, в руках у него был огромный букет роз.

– Ты что, рехнулся? – Сара в уме прикинула, сколько могли стоить цветы. Она не знала цен, но за эти деньги точно можно было купить несколько граммов гашиша.

Она обняла Фрэнки, и у нее было только одно желание – чтобы это примирение продолжалось вечно.

После завтрака Фрэнки торжественно сжег на тарелке гашиш, который был в доме. Саре хотелось верить, что он сделал это искренне и ничего не припрятал.

За четыре недели до назначенного срока родов кровотечение усилилось, и Сара вынуждена была лечь в больницу. Фрэнки приходил к ней каждый день и производил впечатление довольно уравновешенного человека, но круги вокруг его глаз с каждым днем становились все темнее.

Через две недели сердцебиение ребенка стало едва слышным, и врачи решились на кесарево сечение. Рука врача-анестезиолога успокаивающе лежала на запястье Сары, когда он медленно вводил иглу ей в вену.

– Только не отрежьте ему нос, – успела пробормотать она заплетающимся языком и увидела, как врач улыбнулся. Его лицо было последним, что она успела запомнить, перед тем как погрузилась в темноту.

Когда врач вынула кровавый комочек из живота Сары, он сначала захрипел, а потом начал кричать. Высоким тонким голосом и необычайно громко.

– О, да у нас роскошная девочка! – сказала акушерка. Она пересчитала пальчики на руках и ногах ребенка, взвесила и искупала его, а потом упаковала в розовый комбинезончик с белыми лебедями на животе.

Когда Сара проснулась после наркоза, первое, что она увидела, были эти лебеди. Она обняла младенца и поцеловала его в крохотный носик, чем снова вызвала громкий крик. Только потом она заметила Фрэнки, который сидел за маленьким столиком в углу комнаты, и своих родителей, с торжественными лицами стоявших в дверях.

– Мы назовем ее Эльзой, – сказала Сара и засунула мизинец в рот дочери, которая моментально перестала кричать и принялась сосать палец. – Ты не против, Фрэнки?