Нужно добраться до Девина, нужно избавиться от соседства с мертвой огненной стервой. От волнения и сложности выбора голова шла кругом. Варя обернулась к подруге, и Карамель устало улыбнулась, молча доверяя ее слову.
— Две недели — слишком долгий срок, — проговорила Варя и заметила, что Дюк поджал губы при ее словах.
Сердится? Считает ее глупой? Знал бы он причины, бежал бы от них без оглядки.
— Я не стану предлагать второй раз, — угрюмо проговорил Дюк.
— Знаю, — таким же тоном отозвалась Варя.
— Но вы сможете отыскать меня в порту и очень убедительно попросить, если появится нужда. Если она появится, Ланс. — Он упер руки в бока и сощурился, глядя на собеседницу. — Ты меня понял, парень?
— Понял. — Варя была благодарна торговцу за его слова и за эту грубоватую поддержку.
— В самом Церуне, как и в порту, всем заправляет Ганикс Геруцц — стихийник из Авенделла, — принялся пояснять Дюк. — У него здесь повсюду глаза и уши. Не доверяйте никому, не верьте ничему, что бы ни увидели. Чем добрее к вам будут люди, тем быстрее вы должны убираться оттуда, Ланс.
— Я понял, — сухо проговорила Варя, глядя на товарища.
— Обычно в это время года, насколько мне известно, в порту находится судно старика Оруцция. Он поставляет плоды семше на многие рынки Азелфлада. Вам стоит попытаться пробраться к нему на корабль. Возможно, он согласится взять вас с собой. Но только ложь чувствует за версту. Так что перед тем, как просить старика, хорошенько подумай, что ему скажешь.
— Спасибо, Дюк. — Варя протянула руку, и обозник товарищески пожал ее ладонь в ответ. — Я запомню все, что ты сказал.
— У Геруцца своеобразные увлечения, Ланс. — Дюк не выпустил ее ладони, теперь мрачно глядя в зеленые глаза собеседницы. — Он, скажем так, ценитель всего совершенного, прекрасного…
— И что с того? У нас с собой нет ничего ценного или прекрасного, — проговорила Варя, не понимая, к чему клонит Дюк.
— Геруццу не важно, украшение это или живой человек, дрит тебя побери! — пробормотал торговец. — И он своего не упустит. Если что-то захочет получить, то не остановится. Не стоит обманываться его словами или показной приветливостью.
Варя повернула голову, хмуро глядя на подругу. Карамель сверкнула улыбкой, пряча белоснежную косу под капюшон накидки. М-да… Ей самой не о чем беспокоиться, на нее этот странный маг и не взглянет. Но вот бедовая «кукла Барби» привлечет внимание кого угодно.
— Ты знаешь, — Варвара вернулась взглядом к Дюку, — боюсь, что твоего дядьку-извращенца ждет весьма неприятный сюрприз в таком случае…
Затем Варя замолчала и даже подалась немного вперед, едва не наталкиваясь на грудь Дюка, и выглянула из-за его плеча. Какая горькая игра воображения, не иначе? Варвара отошла в сторону от товарища, игнорируя оклик подруги и то, как Карамель потянула ее за край куртки. Там, среди суетливого народа, словно нарисованный красками или освещенный поднимавшимся за спиной солнцем, он казался черным призраком. Странные символы покрывали часть лица, такого знакомого, что сердце уже неистово колотилось в груди. Ей мерещилось? Она сошла с ума?
— Трой? — Она произнесла одними губами, не смея вслух назвать дорогое имя.
А тот человек, с которым он говорит? Очертания этой фигуры она бы узнала из тысячи — это был Ревард.
— Гвиневра… — пробормотала Варя, не отводя взгляда от двух путников, пробиравшихся к площади перед ними, — кажется, твои боги нас услышали.