Женщина подвела ее к довольно милому креслу из розового бархата с элегантными деревянными ножками.

— Присаживайтесь, — подбодрила она.

Зои села.

— Простите. — Она сглотнула, огорченная тем, что произошло. Обхватила голову руками, все еще дрожа от эмоций, и отчаянно попыталась взять себя в руки. — Боже, мне так неловко и так жаль, — с трудом выговорила она.

— Ничего, не волнуйтесь, просто подождите минутку, — сказала женщина, хватая из-за прилавка коробку с салфетками. — Вот, возьмите. Сделать вам кофе? Мятный чай?

— Нет, спасибо. — Зои шмыгнула носом, икнула и попыталась задержать дыхание.

Она всегда дразнила Патрика за его мнительность — «Вызовите „Скорую“! У меня муж простудился!» — но если бы она знала о том, что он на самом деле умрет у нее на руках, она бы относилась к нему с гораздо с большей любовью. Почему она не заботилась о нем лучше, когда у нее была такая возможность? Почему была груба с ним, спорила?

— Может, печенье? Вы выглядите очень бледной, извините, что я вам это говорю. Впрочем, как и все мы после этой ужасной зимы. Вот, возьмите, сделайте одолжение. Иначе я съем их все, — сказала женщина, размахивая перед носом Зои пакетом диетического шоколадного печенья. Зои заметила, что на ней была вызывающе короткая лоскутная юбка, шелковый черный топ и массивное медное колье, которое звенело при каждом движении, как крошечные тарелки.

Запах печенья на удивление бодрил. Зои почувствовала, что проголодалась после прогулки и, если подумать, вообще забыла позавтракать за всей этой школьной суетой понедельника.

— Спасибо, — сказала она, беря печенье и откусывая краешек. Сладкие крошки таяли во рту, и она откусила еще кусочек, борясь с желанием проглотить все сразу. Это было восхитительно, и она почувствовала себя чуть более живой. — Извините, — повторила она, сознавая, каким странным должно показаться ее поведение. — Я недавно потеряла мужа. Или, вернее сказать, он умер — я не просто куда-то его спрятала.

Она поморщилась, рискнув взглянуть на другую женщину, опасаясь увидеть у нее на лице выражение «во-что-я-ввязалась?». Но ее спасительница смотрела на нее с состраданием, ее шоколадно-карие глаза светились искренностью. Она была моложе Зои, наверное, лет тридцати пяти, и хорошенькая, с длинными каштановыми волосами и веснушками.

— О боже, — сказала она. — Как ужасно. Мне так жаль. Должно быть, это ад.

Зои пришлось сжать губы, потому что в голосе другой женщины было столько сочувствия, что она едва могла это вынести. И еще — потому, что «ад» — именно то, чем была ее жизнь в эти дни.

— Да, — призналась она дрожащим голосом. — Это было самое худшее, что когда-либо со мной случалось. И я только что почувствовала запах лосьона после бритья моего мужа от другого мужчины и… — Она почувствовала, как лицо заливает горячая краска. — Я знаю, это звучит глупо, но это застало меня врасплох. Мелочи никак не отпускают.

— Держу пари, так и есть, — сказала женщина. — Должно быть, требуется целая вечность, чтобы осознать подобную потерю. — Она снова соблазнительно помахала пакетом с печеньем. — Берите еще, — настаивала она. Затем, когда Зои послушно запустила руку в шуршащий пакет, сказала: — Хотите поговорить или лучше посидите и отдышитесь? Вы, конечно, можете оставаться здесь столько, сколько захотите, но я могла бы позвонить кому-нибудь, чтобы вас забрали, если вам так будет легче.

Звонить кому-то и привлекать еще больше внимания к своему слезливому срыву было последним, чего хотела Зои. Одной этой мысли было достаточно, чтобы она вскочила на ноги. Колени еще дрожали, но она твердо решила держаться. «Забудь о печенье, пора уходить». У дверей магазина стоял покупатель, вглядываясь сквозь стекло, словно гадая, что происходит внутри, и щеки Зои вспыхнули.

— Все в порядке, — сказала она. Это было неправдой, но это не имело значения. — В любом случае, мне лучше… — Она указала на улицу, реальная жизнь ждала ее возвращения. — Я пойду. И спасибо. — Она заставила себя улыбнуться и быстро направилась к двери.

«Нечего глазеть — я в полном порядке. На сто процентов в порядке; только не спрашивайте меня больше ни о чем».

— Без проблем, — сказала женщина у нее за спиной, но Зои не обернулась. «Иди, иди», — приказала она себе, и тело повиновалось, снова вынося ее через дверь на улицу, быстро — мимо витрины магазина, где женщина, вероятно, все еще с беспокойством смотрела ей вслед, и — прочь. Куда угодно. Просто подальше и быстро.

«Я сорвалась, — сказала она себе, не зная, смеяться ей или плакать. — Видишь, Патрик? Я схожу без тебя с ума».