— Маришка мне про это не говорила.
— Не хотела волновать раньше времени. У меня самого план появился только на лекции.
— А почему даже после теста ничего не объяснил?
— Когда? В коридорах академии о таких вещах лучше не трепаться, сама знаешь. А потом вы дружно объявили мне бойкот.
И то верно. Оказывается, Рас действительно хотел мне помочь. А я тут из себя обиженную строю. Слёзы снова полились из глаз. Не успела я их размазать по лицу, как моя лежанка продавилась.
— Эй, что ты делаешь?
— Разве не видишь? Ложусь.
Совсем офигел, мы ведь сейчас упадём. Вон как всё затрещало. Но сгонять его мне тоже не хотелось. Я позволила ему устроиться рядом.
— Не плачь, маленькая моя, — шепнул мне на ухо Рас. — Ползучка моя любимая…
— Что?!
— Ой, это лишнее, забудь.
По-моему, он по-настоящему смутился. Но всё же неловко прижал меня к себе.
— В следующий раз предупреждай, пожалуйста, о своих новых планах, — попросила я. — Тоже мне, великий комбинатор.
Какое-то время мы, молча, лежали, слушая скрипы от малейшего покачивания.
— Оль, прости меня.
— Это ты меня прости.
Мгновение, и идеальная сцена примирения испортилась — гамак всё-таки рухнул.
ГЛАВА 4
Вот так началось наше наказание. Мы не без труда открыли рассохшуюся деревянную форточку, чтобы хоть как-то проветрить помещение. Я, вооружившись найденной тряпкой, вытирала пыль, где могла, чтобы мы не задохнулись в первую же ночь. Оставлять окно открытым до утра было небезопасно: раскаты грома обещали нехилую грозу.
Рас пытался загладить свою вину. Он сам привёл в относительный порядок кровати, принёс нам подушки с одеялами. Да ещё и постель мне постелил.