Оба усмехнулись и сползли на пол, сидя друг напротив друга в узком коридоре.

— Я вернулся в колледж, — сказал Чезаре и, запрокинув голову, прикрыл глаза.

— А ты оттуда уходил?

— Я прогуливал. Не видел смысла в учебе. Зачем бандиту образование.

— И чего вернулся? Что изменилось?

— Я хочу знать и уметь стать богаче иными путями…то есть головой. Ты ведь бриллиантовый король, папа…я приумножу твои миллионы.

Сальваторе усмехнулся и тоже запрокинул голову.

— Твоя мать оценит это решение.

— Расскажи мне о ней. Расскажи, как вы познакомились. Хочу услышать это от тебя… а не…

По коридору бежала запыхавшаяся медсестра.

— У вас родился сын. Вы можете его увидеть.

Совсем иначе он представлял себе младенцев. Они должны были быть розовощекими, толстенькими и очень милыми… Но это сморщенное существо, лежащее на пеленальном столе и хаотично дергающее ручками и ножками, мало походило на малышей с картинок. Медсестра замеряла рост и вес, а Сальва как завороженный смотрел на это чудо и понимал, что вот этот сморщенный комочек кажется ему не просто красивым, а охренительно прекрасным до такой степени, что у него скулы сводит и сердце дергается.

— Вы видели его глазки? У него сиреневые глазки! Мы всем отделением смотрели на эти глазки. Как назовете сына?

— Мы с женой посоветуемся…

— Ваша жена сказала, что сына называете вы. Ваша очередь. Так как записать малыша?

— Лука…его зовут Лука ди Мартелли. Как она?

— Сильная и смелая…ни разу не заплакала, все делала как надо. А вот сейчас плачет…Смотрит на вас и плачет.

Сальва резко поднял голову и увидел через стекло Вереск. Измученную, в прозрачной шапочке на волосах, с лицом, залитым слезами. Он приподнял малыша и показал ей.

— Лукааа!

Она согласно закивала и закусила губы.