Книги
Нюрнбергский процесс
Член суда от СССР И. Т. Никитченко, его заместитель А. Ф. Волчков приводили довод за доводом в пользу того, что общий план, или заговор, реально существовал, вызвал тяжелейшие последствия и ему нужно дать соответствующую оценку. Британец Н. Биркетт занимал такую же позицию и доказывал, что признание наличия общего плана, или заговора, является принципиальным для Трибунала, иначе процесс над нацизмом, его партией и государством превратится в суд над горсткой конкретных персон.
В результате появился компромисс. Трибунал признал наличие общего плана, или заговора, в подготовке и развязывании агрессивных войн, но не в совершении военных преступлений и преступлений против человечности.
В столкновении мнений рождались приговоры обвиняемым. Главный обвинитель от СССР Р. А. Руденко требовал смертной казни для всех. Однако советские судьи считали, что Дёниц, Папен и Фриче заслуживают лишения свободы на десять лет, а Шахт и Фрик – пожизненного заключения.
Американский журналист
Французская сторона выступала за пожизненное заключение для Йодля, Розенберга, Франка, Фрика, американская – для Розенберга и Фрика.
Судьи от СССР и Франции не собирались никого оправдывать. При этом французы не соглашались с повешением, а предлагали расстрел.
Долгим спорам способствовало то, что при чётном числе членов Трибунала их голоса нередко делились на две равные части, тогда как для принятия окончательного решения требовалось минимум три голоса из четырёх. В предварительном голосовании участвовали и помощники судей, но и тут нередко возникала «ничья».
Судный день
Наконец настал судный день – 30 сентября 1946 г., намеченный для объявления приговора.
К началу судебного заседания в зале было яблоку негде упасть. Казалось, весь мир, все знаменитости, вся пресса устремились в Нюрнберг. Чтобы разместить больше гостей, накануне из помещения вынесли все лишние столы и заменили их стульями. Были отпечатаны пригласительные билеты двух цветов, чтобы один человек мог посетить только одно из двух самых важных заседаний. В последний день, когда выносились индивидуальные приговоры, билеты на галёрку для посетителей были действительны по полдня.
Желающих запечатлеть этот момент было великое множество. Кинооператоры, фотографы мировых информационных агентств, газет, журналов планировали сделать сенсационные кадры, однако Трибунал запретил съёмки в зале. Охрана не пропускала людей с фото- и кинотехникой. Посты на входе тщательно проверяли пропуска и пригласительные билеты. Меры безопасности были усилены, о чём говорило, например, большое число постов и машин военной полиции у подъезда Дворца юстиции. Немцев в зал суда в последние дни вообще не пускали, кроме аккредитованных журналистов. Ещё 29 сентября было приказано покинуть Нюрнберг жёнам обвиняемых.
Американский корреспондент со спины
В 9 часов 30 минут утра заняли свои места адвокаты, переводчики, стенографы. Как обычно, с интервалом в полминуты – минуту по специальному подземному переходу из тюрьмы и далее из дверей лифта в зал суда вводят поодиночке подсудимых. Их лица выдают колоссальное напряжение судного дня.
В 10 часов утра раздалось объявление маршала суда: «Встать! Суд идёт!» Из дверей совещательной комнаты появляются судьи. Толстая папка в руках председателя суда Джеффри Лоренса и есть исторический, долгожданный, а для многих подсудимых роковой вердикт.
В зале суда
Монотонным и бесстрастным голосом в полной тишине лорд-судья начал чтение. Документ очень велик. Весь день 30 сентября судьи по очереди оглашали его, но до формулировок индивидуальной ответственности подсудимых было ещё далеко. Эта часть вердикта осталась на 1 октября.
Сначала были оправданы Шахт, Папен и Фриче. Зал встретил эти решения нарастающим гулом, в котором смешались эмоции и тех, кто отвергал их, и тех, кто их приветствовал. Публика, как, впрочем, и судьи, не была едина в своих оценках. Было ясно, что таким же противоречивым будет и международный резонанс.