— Где?
— На углу, — Макс ткнул балонником в сторону видавшей виды хаты. — Там по-любому старики живут, у них картошка должна быть.
— А водка им зачем? — спросил Пашка.
— Продадут потом. А может и сами выпьют, — Макс хмыкнул. — Ты чё думаешь, старики не пьют?
— Да не думаю я ни чё, — сказал Пашка, и развернувшись, поплёлся в сторону покосившейся хаты.
Во дворе суетилась старушка, а на порожке, походя издалека на большой серый гриб, сидел дед.
— Хозяева! — позвал Пашка.
Старушка перестала суетиться и посмотрела из под руки.
— Я по делу, бабушка! — громко крикнул Пашка и помахал рукой, боясь, как бы бабулька не оказалась слепою, и не проигнорировала его визуальное присутствие.
Но та увидела его сразу и медленно заковыляла к калитке. Пашка придал себе серьёзный вид, и пару раз глубоко вздохнул, пытаясь сбросить часть опьянения.
Когда старушка подошла, Пашка добродушно улыбнулся.
— Бабушка, мы водку на картошку меняем.
— Ты с дедом моим поговори, я не понимаю, штось ты говоришь, — громко сказала старушка и распахнула калитку. В глубине двора затявкала небольшая дворняжка, зло гремя цепью. Дед поднял руку, и как и бабка минуту назад, глянул из под неё на гостя. Пашка неторопливо подошёл к старику.
— Здоров, дедуля! — прокричал он. — Мы водку на картошку меняем!
Деду на вид было не меньше восьмидесяти, потому Пашка старался орать как можно громче, но дед недовольно перебил его.
— Не ори, — его беззубый рот интенсивно зашевелился. — Не глухой я, слышу. И как меняете?
— Бутылку на ведро.
Дед рассмеялся, и его без того морщинистое лицо вовсе сложилось гармошкой.
— Хитрый, — он поднял палец и шутливо погрозил. — А ты присядай рядом.
Пашка слегка напрягся. Хрен его знает этих глубоких сельчан. Чё ему терять? Сейчас как саданёт свиноколом в бок и будет дальше смеяться, да играть своей рожей-гармонью мажорные аккорды.