Продубленная физиономия Хромца вдруг словно закостенела, а зеленые глаза словно опустели, лишившись всякого выражения. Метаморфоза длилась мгновения, и вот уже с коня Дмитрия озирает мрачный, готовый ко всему старик. Они уже были “с глазу на глаз” — свиту будто отделило от них прозрачной стеной.

— Возвращайся в лагерь, — хрипло пролаял Хромец и, разворачивая, стегнул коня нагайкой.

Комочек дерна, вылетевший из-под копыта жеребца, ударил Дмитрия по щеке.

— Вперед! — дико, на визге вскрикнул Тамерлан, пуская жеребца галопом.

Мгновение — и Дмитрий остался один. Он усмехнулся, вспомнив прощальный взгляд Пир-Мухаммада. Похоже, этот внучек не успокоится, пока не доставит кучу всевозможнейших неприятностей. Положение ему позволяет. И позволит, если беседа с глазу на глаз не состоится. Ну вот, пожалуй, первая по-настоящему серьезная интрига… Может, ну это все к черту? Тогда надо было молчать, получить награду… Он тряхнул головой, изгоняя лишние мысли, и медленно поднялся на ноги. Оглянулся в поисках лошади.

Оказывается, он вовсе не один-одинешенек. Гвардейцы-сансыз никуда не делись, торчали тут же, как миленькие, и кобыла его была с ними.

Он неспешно направился к лошади. Ноги от долгого стояния на коленях затекли, по ним побежали колющие, щекочущие мурашки. Дмитрий вставил ногу в стремя и забрался в седло. Что-то переменилось: гвардейцы старательно избегали его взгляда. Дмитрий в упор уставился на того, кто держал его бастард.

— Меч, — произнес он требовательно. — Мой меч.

Гвардеец беспомощно оглянулся на вислоусого начальника.

Верхняя губа Дмитрия сама собой поползла вверх. Он ощерился, как волк, и утробно рыкнул:

— Мой меч!

Вислоусый быстро и почти незаметно кивнул. Солдат поспешно отдал бастард.

Не торопясь, Дмитрий вернул меч на привычное место и успокоенно вздохнул. “Это уже давно не игра, не притворство, — вдруг подумал он. — Я на самом деле стал таким”. Он поднял голову и оглядел свой конвой.

— Езжайте другим путем, — сказал он. — Я без вас не потеряюсь.

И они уехали. Не стали артачиться. Просто убрались, как он того пожелал.

* * *

Кобыла трусила шагом. Дмитрий бросил поводья ей на шею. Перед ним расстилался лагерь, занявший удобную лощину на берегу Ганга. Дмитрий смотрел на него с ощущением, что видит впервые.

Где-то под ложечкой образовалась непонятная пустота. Вакуум. Этакая дырка размером в кулак, имеющая некое сходство со всасывающим зевом пылесоса. Только втягивала она в себя не мусор, а мысли и чувства.

Ну вот, знаменательная встреча с Хромцом и произошла. И будет иметь продолжение. Тоже знаменательное. Но Дмитрий не чувствовал ни ликования, ни торжества. Ничего, кроме засевшего под ребрами комка холодной пустоты. Ему и хотелось, и не хотелось от него освободиться. Но дырка вакуума, видимо, обладала собственным мнением о дальнейшей своей судьбе, потому что шевельнулась и выплюнула из себя сгусток едкого жара, ожегшего, как кислота, ударившего в спинной хребет, а затем в голову. “Не может быть!..” Дмитрий схватил поводья и рванул их на себя. Кобыла, которой он чуть не порвал рот, болезненно вскрикнула и присела на задние ноги. “Не может быть!..”

Он соскочил с седла и замер, глядя в перепутанную траву под ногами. Лошадь за его спиной недоуменно косила на хозяина фиолетовым глазом. А он будто врос в землю. Лицо, обожженное солнцем, еще больше покраснело от прилива крови и дергалось в тике. Глаза остановились.