— Именно день. Помнишь, мы с тобой тогда по столичным магазинам гуляли? Платья разные на тебя примеряли, — он, широко улыбаясь, подмигнул жене.
— Это когда ты, запутавшись в занавеске, все деревянные манекены в витрине обрушил? — ахнула Джулия и тут же закрыла ладонью рот.
— Слишком много говоришь, женщина, — ласково пожурил ее Изегер. Отпустив на волю эльфа, обнял расстроившуюся жену.
«Ведь думала, думала, что тошнота не из-за болот…»
— Ну, чего ты? Все же хорошо?
— Я осенью в академию поступать хотела…
— Поступишь еще. Вон, Александру за неуспеваемость на второй год оставили. Подрастут детки, и пойдете вместе учиться. Ну не плачь. Хочешь, я тебе самую большую скалку выстругаю? Или сковороду у северян закажу? Они у них крепкие, десятикилограммового малогавка не разделывая пожарить можно, — лорд Ханнор подхватил на руки жену, слушающую его будто ребенок сказку, и исчез в сотворенном портале.
— Утешать понес, — хмыкнула карлица.
Черный камень помог. Права была Ури-ца. Вода в бочке моментально очистилась от магии.
Наступил день коронации. Александра примчалась из лаборатории чуть ли не в последнюю минуту. Процессия к храму уже тронулась, а многочисленные пуговицы на платье еще и наполовину не застегнули. Тиару из драгоценных камней — подарок будущей свекрови, надели буквально на бегу, отчего села она криво. Гаррон, заметив непорядок, остановился посреди шествия и поправил ее. Такой жест внимания вызвал народное ликование: любовь лордов приходилось наблюдать нечасто, а тут она чувствовалась в каждом взгляде.
Расступились священники, готовясь пропустить в празднично украшенный храм лорда Цессира с супругой и прочих именитых гостей, но произошла непредвиденная заминка: у дверей пробкой застыли две фигуры. Стражники было кинулись растащить женщин, посмевших встать на пути будущего короля, но Гердих, узнав тех, отослал воинов взмахом руки.
— Чего вам угодно, леди Вержиния?
Супруга Элькассара поморщилась. Прежде к ней обращались только как Ваше Величество, а теперь самозванцы отняли у нее и это право.
— Исполнения договоренностей желаю! — она гордо вскинула двойной подбородок.
— Я не припомню таковых, — спокойно отвечал Гердих, положив ладонь на дрогнувшие пальцы Цвейты. Она не спускала глаз с Самфиры — ей не нравилась улыбка принцессы. Чувствовалась в ней некая победа, хотя бой еще не случился.
— Значит, они должны быть озвучены еще раз, — жила Вержиния в Агриде более двадцати лет, а избавиться от искондского акцента так и не сумела. «Шначит», «ошвучены», «раш» — слышалось как шипение удава, коим по своей сути королева и была. Все знали, если могущественная дочь Исконда захотела чего-нибудь, удушит, но не отступится.
— Слушаю вас, леди Вержиния.
— Принудьте царя Селевордского, — бывшая королева быстро нашла того глазами — отец царевича Арса налился негодованием, но не произнес ни звука, — выполнить наш договор: взять принцессу Самфиру в свою семью. Иначе…
— Что иначе? — Гердих задрал бровь. Он еще не стал королем, а ему и союзнику Агрида уже диктуют свои правила. Кстати, отец Вержинии, затаив обиду, на коронацию так и не прибыл.
— Иначе вашему сыну придется стать ей мужем.