— Закончил. Сегодня вечером будем исполнять. Думаю, парижане останутся довольны. А вы что, меня в чём-то подозреваете? Неужели вы думаете, что это я перестрелял всех в этих террористов, ехавших двух машинах, и они поэтому упали с моста?

— Мы опрашиваем всех, кто был в то время в этом районе.

— Если честно, я бы с удовольствием поймал и этих десятерых для вас. Но, по-моему, получилось даже лучше. Теперь с ними меньше возни. Я бы мог соврать, что это всё опять сделал я, но вы бы мне просто не поверили.

Лейтенант как-то странно посмотрел на меня, но закончил писать протокол и передал его мне. Прочитав написанное, я подписал его и лейтенант ушёл. В процессе разговора я прочитал его мысли и понял, что я сказал всё правильно. Лейтенант сам не верил, что я, безоружный, смог бы такое сделать с двумя автомобилями и мои слова ещё больше укрепили его в этом. Он просто отрабатывал все варианты, но выходил только один, более-менее правдоподобный. Что-то случилось с первой машиной и в неё врезалась вторая. А потом они обе оказались на дне оврага в речке.

Так, уже пора бежать. Нам ещё репетировать новую песню надо. В номере меня ждала уже полностью готовая к выезду Солнышко. Молодец, поняла, что я задерживаюсь и сама стала собираться. Мои и её концертные вещи были уже упакованы в сумки и стояли у двери вместе с моей гитарой. Я быстро переоделся и мы, с помощью белл-боя, спустили наши вещи вниз. В холле вся команда была уже в сборе, кроме Тедди. Он работал с нашими клипами где-то на местной киностудии. И не было двух наших операторов. Видимо, отснятого материала было на сегодня достаточно. Главное, с нами была Лиз, наша помощница. Она со Стивом ехала с нами в машине, а Женька ехала с двумя полицейскими.

Внутри «Pavillon de Paris» нас поджидал нотариус, приглашённый Стивом. Мы сначала прошли в гримерки и оставили там свои вещи вместе с Лиз. Один полицейский, как обычно, остался у двери, а второй пошёл с нами. На сцене ещё никого не было, поэтому мы первым делом прошли к синтезатору и я наиграл Серёге мелодию новой песни. Потом Серега сам попробовал её исполнить и мы стали добиваться идеального звучания. Женька с Солнышком стояли рядом, но не мешали нам. Им обеим было интересно, что я такое придумал. Я дал Солнышку листок со словами, которые я записал в самолёте, и она аккуратным почерком переписала их на специальный бланк, переданный ей нотариусом.

Мы долго добивались характерного металлического звучания, которое присуще этой песне, но только минут через пятнадцать у нас получилось так, как надо. Ритмбокс, наконец-то, понял то, что от него хотел Серега и пошла, действительно, зажигательная молодежная музыка, которую ещё никто и никогда не слышал в 1978 году. Девчонки не удержались и стали даже пританцовывать под музыку. Потом мы настроили микрофон, который чуть изменил мой голос и он стал один в один, как у Эйч Пи Бакстера, вокалиста и фронтмена немецкой группы Scooter. А затем Серега проиграл её ещё раз, а я запел. Пять минут безумного драйва и наши друзья были все в полном восторге. Даже нотариус не удержался и стал притопывать, отбивая ритм ногой.

Серега сел записывать ноты, а я спросил Стива:

— Ну как тебе мой новый хит?

— Я просто в шоке, — ответил тот, очень довольный. — Это получилось какое-то новое направление в музыке. Его надо как-то назвать.

— Я придумал название этому музыкальному стилю. Так как он похож на электронную танцевальную музыку, давай назовём его Eurodance.

— А что, хорошо звучит. Вот тебе чек на двести тысяч фунтов, мы покупаем твою песню. Смотри, Жени́, теперь это будет твоей постоянной обязанностью работать с такими группами, как «Demo».

— Спасибо, — ответила улыбающаяся до ушей Женька. — В пятницу мне к скольки выходить на работу?

— К десяти, — ответил Стив. — Только не опаздывай.

Она от радости поцеловала Серегу, который был очень доволен этим искренним поцелуем. Нотариус всё завизировал и зарегистрировал в своей учетной книге и, получив от Стива оговорённый гонорар, ушёл счастливым, так как ему удалось познакомиться и очень близко пообщаться с нами, известными всей Франции, музыкантами. И даже поприсутствовать при рождении нашей новой песни. Теперь будет гордо рассказывать всем своим друзьям об этом знаменательном событии в его жизни.

А потом началась подготовка к концерту. Полностью закончив с ней, мы вышли на сцену под взоры ожидающей нас публики в наших кожаных костюмах. Встречали нас ещё более громкими аплодисментами, чем вчера. Париж гудел новостями о нас и все хотели видеть виновников этого радостного гудения. Открыл я первое отделение нашего концерта почти теми же словами, что и вчера. Но только добавил, что после «Belle» будет исполнена новая песня, которую я написал буквально четыре часа назад.

Всё прошло, как и вчера. «Belle» взорвала зал и женская половина его бросилась к сцене. Только в этот раз я сразу, как только все смогли передать нам цветы, объявил, чтобы никто не расходился и крикнул в зал название новой песни, как призыв к действию, — «How Much Is The Fish?». А потом, не дав никому очухаться, я начал её петь. Во время репетиции я попросил Солнышко придумать какой-нибудь танец под эту песню. Я ей предложил несколько вариантов с очень простыми движениями и она их быстро подхватила. И теперь она перед публикой прекрасно всё исполнила. Я хотел, чтобы толпа женщин осталась перед сценой и продолжила танцевать под ещё одну песню, что мне полностью удалось сделать.

Только дополнительно к уже танцующим женщинам присоединились ещё и мужчины, после чего началось настоящее веселье. Вот таким образом мне удалось быстро переключить толпу с «Belle» на другую мою песню. Все в зале были довольны. Получилась одна большая дискотека. Второе отделение прошло под знаком «Believe», а закрыли концерт мы не песней «We are the world», как всегда это делали до этого, а песней «How Much Is The Fish?». Публика хотела танцевать, а не подпевать нам, и нам пришлось ещё раз исполнить эту новую песню. И никто в зале ещё не догадывался, что они стали свидетелями рождения нового стиля в европейской музыке под названием Eurodance, который ближайшие десять лет будет самым популярным в Европе.