— Но я языка не знаю.

— Для этого не надо знать французский язык. Надо просто выучить слова на французском языке и научиться правильно их произносить.

— А у тебя что, есть уже готовая французская песня для меня?

— Пока только задумка, но задумка хорошая. Музыка уже почти готова и слова на языке вертятся. Под гитару её бесполезно исполнять, так что пошли к синтезатору и поработаем. У нас есть час, так что проведём его с пользой.

Я задумал написать песню Ванессы Паради «Joe le taxi», которую она напишет и исполнит в 1987 году. Песня будет на третьем месте в хит-параде Великобритании и на первом во Франции. Она так понравится французам, что она будет у них держаться на самом верху аж 12 недель. Ванессе сейчас только шесть лет и о карьере певицы она даже не помышляет.

Ну что ж. Я наиграл припев, потом спел.

— Красивая песня, — сказала довольная Солнышко, — только эти их носовые звуки и грассирующая «р», конечно, звучат красиво, но мне будет сложно их воспроизвести. Как я успею научиться их правильно произносить?

— Ничего, справишься, — ответил я и записал слова припева на листок. — Я позвоню Николаю Ивановичу Лебедеву, ректору МГИМО. У них в здании на «Парке культуры» есть отличные лингафонные кабинеты. Там тебе за три дня поставят правильное произношение. Да и преподаватели там хорошие. Так что всё у тебя прекрасно получится.

Ну я же не буду ей рассказывать, что в другой жизни я поступил через два года в МГИМО на факультет МО и сам учил пять лет французский язык, поэтому прекрасно знаю, как там учат и кто там самый сильный преподаватель по французскому. А в лингафонных кабинетах я сам провёл очень много времени, благодаря чему я поставил себе прекрасное произношение. Многие французы мне потом говорили, что меня от коренного жителя Франции не отличить.

— Так, мы немного отвлеклись, — вернулся я к нашему вопросу. — Песня называется «Joe le taxi», что в переводе на русский означает «Таксист Джо». Это парижский таксист, который любит ром, румбу и мамбо. А ты жрица любви и зовёшь его приехать к себе. Это если коротко.

— А жрицу любви пропустят?

— Я её зашифрую, как амазонку-наездницу, поэтому это поймут только коренные парижане, знающие argot, что означает по-нашему жаргон определенной социальной прослойки. Слушай.

И я сыграл и спел. Песня очень милая, как раз под возраст Солнышка. Ванесса записала эту песню, когда ей было четырнадцать лет. Ну а моя невеста её всего на год старше.

— Прелесть какая, — обрадованно воскликнула Солнышко. — Она мне нравится и очень подходит по характеру. Прямо как я.

— Вот тебе слова, — сказал я и протянул ей исписанный листок. — Я сейчас её исполню вместе с тобой и запишу на свой Biphonic. Помнишь, я же так начинал записываться и тебя под него соблазнил.

— Да, как давно это было. А всего-то прошло чуть больше месяца. Я это буду помнить всю жизнь. Под его звучание я в тебя окончательно влюбилась и стала женщиной.

— Не жалеешь?

— Что ты. Ни капельки. Я так рада, что ты выбрал именно меня.

— Ты была самая красивая в классе, а теперь ты самая красивая в мире.

Она обняла и поцеловала меня. И мы так посидели пару минут, обнявшись. А потом вместе спели эту песню. Ну как спели. Я пел, а она тихонечко подпевала. Она старалась, но получалось не особенно чисто, пока с неким рязанским акцентом, как у актера Крючкова в одном его фильме, где он изображал француза. Ну ничего, всё у неё получится. Она старается и это главное.