Вытерла со щек слезы, что так неудачно потекли из глаз, когда я колотила Острослова по груди, и постаралась хотя бы на время перестать видеть перед собой его встревоженный взгляд. Он не стоит того!
Не мешкая более ни секунды, направилась в сторону дома. Надеюсь, мама еще не ушла. А то ключей от квартиры у меня не было. Все вещи, в которых я попала в другой мир, остались там.
Было неловко идти по улице в красном расшитом сарафане и расшитой же белоснежной рубахе. На меня в открытую смотрели и провожали такими взглядами, что хотелось спрятаться в первом попавшемся подъезде. На реконструкторов, наверное, так же смотрят.
Прибавила шаг, когда вдалеке уже замаячил знакомый дом. Влетев по ступеням, набрала код домофона и вошла в подъезд. Оказавшись возле своей квартиры, нажала на звонок и стала ждать. Мама открыла почти сразу же. И я, не сдержавшись, снова позорно разревелась.
— Тише… — проговорила женщина, беря меня за руку. Потянула за нее, заставляя меня сделать пару шагов вперед. — Почему ты в таком виде? Что случилось? Ты же вышла из дома минут десять назад…
Десять минут. Значит, кот не соврал, и я смогла перенестись обратно в то же самое время.
— Агний! Колдун ты чертов! — зашипел Тимофей, влетая в столовую. — Ты что там ей наколдовал?
— Кому? — спросил богатырь, возя ложкой по тарелке.
— Александре! — теперь ученый не шипел, а рычал.
— Так ты же вроде все знаешь, — на рыжего посмотрели настороженно.
— Повтори!
— Ну, что судьбу она свою уже встретила и в обратно себе не вернется. Вроде все.
— А почему она тогда вернулась?! Я не чувствую ее в Отражающем!
Агний отодвинул от себя тарелку и уже буквально впился взглядом в Тимофея.
— Этого не может быть. Я никогда де ошибаюсь.
— Тогда… — кошак нервно дернул правым ухом. — Ульяна постаралась!
— Яга вмешалась в ход событий? — удивленно переспросил Вольга. — Но зачем ей это?
— Женская, чтоб ее, солидарность, — процедил усатый.
В помещение вошел Острослов. Он остановился возле стола, положил руки на белоснежную скатерть и прикрыл глаза. Вскоре в кружке, что стояла тут же, начала плескаться медовуха.
— Острослов, может, не стоит… — попытался вразумить мужчину Демид.