– Отставить ржание, – приказал Львов. – Ишь, изготовились уже. Вы свои хиханьки оставьте для вашей хаханьки, а мне тут не цирк, и я вам не клоун. Идиот, но не клоун. Есаул, ко мне, остальные – разойдись!

Через минуту в сопровождении есаула, получившего приказ накормить и разместить вновь прибывших, большевики уже шагали к длинному бараку, на котором висела надпись «Столовая». А Львов захватил с собой цесаревича и отправился вместе с ним в кабинет. Ефрейтору Романову предстояли занятия по минно-взрывному делу и лекция по боевой химии…

Цесаревич находился в расположении Георгиевской дивизии уже второй месяц. Императрица при поддержке Распутина убедила Николая спрятать сына среди тех, в чьей верности он может не сомневаться. И вот мальчик отправился в дивизию, где попал в руки Львова. Жуткого вида генерал и раньше нравился пареньку, но тут цесаревич был попросту очарован своим наставником. Глеб имел богатый опыт в воспитании детей: как-никак, а у Маркина имелись трое сыновей и дочь, которых он вырастил вполне приличными людьми. Так что с цесаревичем он общался спокойно, как со взрослым, занимался военно-прикладными видами спорта, учил стрелять, заставлял качать мышцы, тянуть связки, да и вообще – делал все, что только может понравиться двенадцатилетнему подростку. Разумеется, он учитывал болезнь мальчика, но Распутин, несколько раз приезжавший в дивизию, проводил с цесаревичем какие-то, как он выражался, «сиянсы», после которых болезнь заметно отступала. И мальчик просто влюбился в эту простую военную жизнь. Вместе с солдатами он по утрам бежал на зарядку, управлялся с ППШ, стрелял в мишени, учился обращаться с минами и подрывными зарядами и, замирая от сладкого ужаса, пыхал на полигоне из огнемета.

Отъезд Глеба в Красноярск Алексей воспринял как личную трагедию и считал дни до возвращения «дяди Глеба». Попутно он закатил старшей сестре здоровенный скандал за то, что та предпочла Анненкова Львову, а потом долго и настойчиво уговаривал «гувернантку» Татьяну бросить своего «сахаринового Маламку» и обратить внимание на настоящего мужчину[47]. И ведь уговорил, вырвав у сердобольной сестрицы клятвенное обещание обязательно сойтись со Львовым поближе, чуть только генерал вернется из своей служебной поездки в Сибирь.

Надо ли говорить, что мальчик просто не смог усидеть на месте в дивизии, когда узнал, что «дядя Глеб» прибывает в Петроград. Отец научил его управлять автомобилем еще два года тому назад, ну а усесться за руль – совсем не сложно, особенно если все казаки и солдаты просто не чают души в маленьком воспитаннике своего командира…

Львов занимался делами дивизии, которых за время его отсутствия накопилось преизрядно, одновременно поясняя Алексею тонкости обращения с бризантными веществами, когда в его кабинет вихрем влетела Сашенька. Привычно чмокнула в бледную щечку цесаревича, а потом, не церемонясь, взобралась на колени к Глебу.

– Ну, и где они?

– Кто? – спросил Львов, ошарашенный подобным напором. За время поездки он успел несколько отвыкнуть от непосредственности своей современницы.

– Ну эти твои коммунисты? Ты же за ними ездил?

Глеб сделал страшные глаза и взглядом показал на Алексея, но Александра ничуть не смутилась:

– Ой, можно подумать…

– Да невредно было бы, пожалуй…

– Слушай, перестань на меня наезжать! Ты что же думаешь, что твоему любимцу никто ничего не объяснил? Да я лично с ним этот… как его? Ну, там, где призрак бродит по Европе…

– И колотит всех по жопе, – неожиданно добавил Алексей, расплывшись до ушей в веселой улыбке.

Львов подавился зажатой в зубах папиросой и долго смотрел на обоих, переводя потрясенный взгляд с одного на другого и обратно. Наконец выдавил:

– Вы что, «Манифест коммунистической партии» Маркса умудрились изучить? А еще чем занимались?

– Всем понемножку, – беззаботно махнула рукой Сашенька. – Мы с Лешкой тут всего и начитались, и настрелялись, и набегались… Знаешь, как он теперь из браунинга лупит? Пуля в пулю весь заряд…

– Та-а-ак… Скажи мне, красавица, а в пионеры ты его еще не приняла?

– Нет, только в октябрята, – ляпнула Александра и, перехватив безумный взгляд Глеба, успокоила: – Да шучу я, шучу…

– Слава Аллаху, – вздохнул Львов. – М-дя, оставлять вас одних было грандиозным недомыслием. Интересно, куда Борис смотрел?