— Вот только все это мечта. Потому что на самом деле я буду спать беспробудным сном, пока кто-то, человек или таймлорд, похожий на меня, будет исследовать звезды. То, что может сделать он, ведь сможет и сделает кто-то другой — много других! Они делают это прямо сейчас — раз прошлое, будущее, и невозможное существуют прямо сейчас, всегда!..

Тут уже я заметил, что киваю сам.

— Знаешь, — заметил я, спохватившись, — думаю, тебе просто надо привыкнуть к этой мысли. Сейчас ты слишком ошарашен. Если хочешь, можешь остаться тут на некоторое время, осмотреться, обжиться.

— Доктор ведь знает о твоих возможностях?

— Конечно, знает.

— Но ты хочешь сотворить новую Донну в его отсутствие…

— Не сотворить, а…

— Неважно. Но ты явно не хочешь, чтобы Доктор что-то узнал, пока все не случится. Ты думаешь, он был бы против?

— Да, думаю, — согласился я после небольшой паузы. — Но я не разделяю стремления Доктора оставлять все как есть, опускать руки, не бороться…

— «Не навреди», — почти умоляюще промолвил Уилф.

— Что?

— Это клятва Гиппократа.

— Знаю, ее дают врачи…

— И Доктор. Я думаю, вот почему он взял это имя…

Я недовольно фыркнул.

— А ты считаешь, что мы — машины, — многозначительно прибавил Уилф. — Я не буду говорить, что это не правильно. Конечно, в каком-то смысле так и есть. И если мы машины, то что мы теряем? Ведь совсем ничего. Но пока мы остаемся собой, мы можем чувствовать себя собой. Если прошлое, настоящее, будущее и невозможное есть всегда, то в каком-то смысле и мы есть всегда. Каков бы ни был наш срок. Каждое мгновение существует всегда!

— Время можно переписать, — улыбнулся я. — И так говорю не только я.

Уилф засопел, сминая свою зимнюю шапочку.

— Но кто-то же должен быть песчинкой на берегу. Не все должны быть горами, планетами, черными дырами… Если мир состоит из элементарных частиц, одинаковых повсюду, разве мы не существуем повсюду, разве мы не вечны?

— Умирает все, даже Вселенная. Можешь мне поверить, я это видел.