В просторном, богатом шатре Великого Князя шел военный совет. Битый час собравшиеся в шатре воеводы сначала чинно и степенно, а потом уже с шумом, бранью и взаимными упреками обсуждали план дальнейшей компании.

Московское войско огромным разношерстым лагерем стояло на правом берегу Волги в устье впадающей в нее реки Свияги в двадцати шести верстах от Казани. Командовавшие пехотой князья Бельский и Ростовский сразу после высадки рвались вперед, считая, что располагают достаточными силами, чтобы взять город, не дожидаясь князя Холмского с конными полками. Противостоял им герой Ливонской компании Дмитрий Васильевич Щеня, призывавший наступать с оглядкой, да опаской, сильно не зарываясь, а то ведь татарин враг хитрый и умелый, по зубам крепко дать может. Вот только оставался старый воевода со своим мнением в явном меньшинстве. Шутка ли сам Дмитрий Иванович Углицкий, брат великого князя, поддерживал сторонников лихого наскока. И будь их воля, двинулись бы, как и в нашей истории наплевав с высокой колокольни на разведку и боевое охранение, чинясь друг перед другом, кто главней, да кто важней. И разгром русских, скорее всего, был бы неминуем. Но к счастью, общее руководство походом находилось в твердых руках осторожного Василия, а он ничего подобного допускать не собирался. Взялся за дело самым серьезным образом, полностью отказавшись от попыток взять столицу ханства лихим набегом, готовился к войне долгой и основательной. Планов у него было, что называется громадье и Казань конечным пунктом в них не была. Вот и сейчас он загадочно помалкивал, наблюдая за своими распалившимися полководцами.

Знали о тех планах лишь отсутствующий сейчас на совете один из самых старых и преданных отцовский военачальников князь Холмский, да Новоросский посол Костя Щебенкин, скромно примостившийся в уголке, и наблюдающий за словесными баталиями. Эх, эту бы энергию да в нужное русло, так нет, спорят князья-воеводы с пеной у рта. Готовы, прямо тут, не сходя с этого места, покрошить, сначала своих оппонентов, а потом всех врагов в капусту своими кривыми, татарскими саблями.

Сидит Костя и недоумевает, чего правитель то Московский молчит, не прекратит волевым решением весь этот базар-вокзал, не одернет крикунов и не уймет их "всехпобедюшное" настроение. Ведь, даже по мнению не очень подкованного в вопросах стратегии новоросса, глупость воеводы несли несусветную. Как же можно вот так без подготовки, без разведки надеясь на одно лишь извечное русское "авось пролезет" идти в бой самим, да еще и тащить за собой десятки тысяч ратников.

Нет, не допустит такого Василий. Мудр ведь князюшка не по годам и коварен "аки змий". Сам то, поди, и план операции составил, иначе с чего здесь на крутом мысу у слияния двух рек, спешно возводили деревянную крепость?

Срубы для стен и башен приготовили заранее, сплавили по Волге и теперь привезенным и Нижнего плотникам и посошным ратникам надо было только собрать их как своеобразный конструктор. Еще не закончена была работа, а уже везли сюда стругами продовольствие, оружие, пушки и огненный припас.

А еще непонятно было Щебенкину, для чего он сам-то на этом совете нужен. А между тем Василий Иванович, лично настоял на его присутствии. Впрочем, над этой темой наш герой решил голову особо не ломать, вскоре все само собой разъясниться, он уже давно привык, что просто так князь ничего не делает. И если бы Костя знал насколько, размышляя подобным образом, он был прав, то не был бы так спокоен.

— Выслушал я вас воеводы — наконец встав походного щедро изукрашенного резьбой и позолотой кресла, промолвил, наконец, Московский правитель.

Говорил он не громко, но этого оказалось достаточно, чтобы спорщики прекратили драть глотки и притихли.

— Выслушал, и вот вам мое решение. Ты Федор Иванович — обратился он к Бельскому — возьмешь пять тысяч судовой рати и ступай на Вятку. Землицу тамошнюю под нашу руку приведешь и сядешь в ней наместником. Ни ратников, ни припасу оттуда Мухамедка получить не должен. Пока князь Холмский с бусурманской конницей хороводы водит, на Суре воевода Киселев острог ладит, будет нам еще один оплот на казанском берегу.

— Вам же воеводы здесь на Свияге крепость ставить, припас копить и к приступу на стены Казанские готовиться. Город укреплен добро, и рати в нем вороги немало собрали, наскоком не взять. Тут думать надо и крепко думать. Вот ты, посол заморский, чего притих в углу? — обернулся Василий к оторопевшему Щебенкину — много где бывал, много чего видал, вот и поведай мужам именитым, как в дальних землях города да крепости берут. Может чего путного и присоветуешь.

— Кхм — Костя вышел на центр, внутренне поеживаясь под насмешливыми взглядами опытных вояк, некоторое время мучительно припоминал, все, что когда-либо слышал, или читал про осады, штурмы и прочие средневековые "междусобойчики". Наконец собрался с мыслями откашлялся и начал — я, государь — моряк, не воевода. Мне на море биться сподручней. А про город я так скажу: надо план посмотреть.

— Чего посмотреть надо? Какой такой план? — непонимающе посмотрел на него Василий

— Что за диво заморское? — поддержал брата Углицкий.

— План. Схему. Чертеж — попытался разъяснить Костик — чтобы знать, где какие укрепления, башни. Какая стена поновей, какая ветхая. Чтобы потом на этом чертеже отметить, где подкоп с пороховой миной под нее подвести можно, или артиллерию так расположить, чтобы всеми стволами в одно место бить можно было.

— Ну, так по науке положено — начал оправдываться он глядя на недоуменные физиономии воевод.