На меня же легли заботы командующего группы, ведь Орлов до сих пор находился в отпуске. Пятнадцатого он должен был вернуться, и я с нетерпением ждал этого момента, чтобы скинуть с себя лишние обязанности и начать больше времени посвящать личным тренировкам. Впрочем, капитан Воронцов на днях намекнул, что мне, возможно, придётся продолжить выполнять функции командира подразделения, правда, пока непонятно где.

А вот бойцы из моей группы не очень-то радовались возвращению Орлова. Он был весьма заносчив, и подчинённые его не любили, особенно парни, переведённые в гвардию из обычного подразделения. Этих он гонял больше остальных: чаще ставил на дежурство, придирался ко всяким мелочам, мог наказать за какую-нибудь ерунду. А надо понимать, что ребята эти тоже были не от сохи и имели аристократическую гордость, поэтому такое отношение всех возмущало.

В нашей тактической группе Орлов более-менее лояльным был ко мне, Ртищеву и Годунову-Щегловскому. Ко мне — понятно почему: я его однажды поставил на место, и с тех пор Орлов прекратил до меня докапываться. А Ртищев и Годунов-Щегловский были мало того, что столичными аристократами, так ещё и потомками князей, отличившихся во время нашествия тьмы в пятидесятых годах. У Годунова даже приставка к фамилии имелась соответствующая, которую взял себе его дед после сражения за Щегловск.

Вот с этими двумя Орлов не заносился, но даже они отзывались о нём не слишком лестно и открыто признавались, что моё командование им нравится больше. Мне было странно это слышать, ведь я тоже никому не давал особых поблажек. Но возможно, влиял тот факт, что я когда-то поставил заносчивого командира на место, из-за чего стал чуть ли не героем в глазах многих рядовых и сержантов. Ну и вежливостью, понятное дело, не пренебрегал.

Я объяснял своей группе план завтрашних учений, когда в комнату вошёл капитан Воронцов.

— Озёров, у вас особое задание. Это срочно. Пойдёмте за мной.

Я отдал бумажку с планом учений Карпову, который в этом месяце являлся моим заместителем, и отправился за Воронцовым.

У капитана имелась относительно просторная комната площадью, как две каморки, в которых проживали сержанты и младшие офицеры. Она служила ему и спальней, и кабинетом. Возле стены стояла аккуратно заправленная кровать, а по центру — стол, занимавший значительную часть помещения. Рабочее место Воронцова располагалось так, что капитан сидел спиной к окну и лицом к двери.

— Итак, Алексей, для вас есть особое задание, — сообщил капитан, закрыв за собой дверь. — Генерал Неклюдов объявил вылазку в квадрат А-32, хочет взять вас. Собирайтесь и поторопитесь. Выезд через уже… двадцать пять минут.

— Странно… А кто ещё едет? Из нашей роты кто-то будет?

— Парней из третьей группы ещё берут. Больше мне ничего не известно. Неклюдов приказал — я доношу до вашего сведения.

— Погодите… кто именно из третьей группы?

— Кокошкин и Львов, а что вас так настораживает?

И тут у меня в голове словно что-то щёлкнуло: это подстава. Меня посылают на какое-то странное, внезапное задание вместе с двумя офицерами, состоящими в заговоре под началом какого-то генерала. Уж не Неклюдова ли часом? Вспомнилось его поведение после недавней битвы с повелителем. Генерал словно пытался помешать мне поглотить энергию монстра. Боялся, что я стану сильнее? Мог ли он хотеть избавиться от меня? Тоже вполне вероятно. Меня же считали злом во плоти.

Надо было подстраховаться, но как?

— Господин капитан, у меня к вам есть одна просьба, — я понизил голос.

— Слушаю вас.

— Это очень важно. Возможно, дело жизни и смерти. Могли бы вы отправить кого-то следом за нами? Думаю, Неклюдов что-то замышляет.

— Не совсем вас понимаю… Что именно? — нахмурился Воронцов.

— А вы не замечали, как парни из третьей группы на меня косятся недобро?