— Тогда как ты смотришь на то, чтобы посетить картинную галерею?
— Прекрасно, — честно и искренне улыбнулась я. — Только я понимаю не всё современное искусство…
Намекала на то, что выбор не должен был зависеть от современности, но и некоторые новшества я и впрямь не понимала, а строить из себя умную, что «Ох ё! Сколько же смысла в этих брызгах цвета детской неожиданности!».
— Я так вообще не понимаю мазню современников, так что собирался выбрать что-то по старинке из выставок художников 17х-19х веков.
— И когда состоится наша встреча? — и похлопала ресничками.
Ой, актриса-а-а! Самой от себя стыдно и одновременно ощущение гордости за хорошую игру не утихает с самого начала.
— Сегодня свободна? — с секунду подумав, спросил он.
— Нет… — опустив глаза в пол, я немного со стыдом призналась: — У меня дела срочные, хотела сегодня после обеда уйти… Можно ведь? — и подняла большие кошачьи глаза на него.
— Что за вопросы? Учитывая, как ты работаешь и твои успехи, то я свободно доверяю тебе в твоём графике посещения издательства. В выходные я не могу, поэтому придётся отложить выбор даты нашей встречи. Но… — он отпрянул от стенки и начал приближаться, а я отступать.
Этот человек что, решил сойти с кадров кино и страниц книг?! Почему он… Он загоняет меня, что я упираюсь в стенку, одну руку он припечатывает рядом с моим лицом, а второй хватает за талию и притягивает к себе.
— Это не мешает мне поцеловать тебя, — успевает он сказать в губы, уже соприкасаясь своими с моими, а затем начиная нежно целовать.
Распахнув глаза, я не знала, что предпринять и главное — что делать с этим потом? Антон Игоревич красивый и видный мужчина, но не тот! Не тот, с кем хочется целоваться до боли в губах и в чьи объятья захочется бросаться каждый раз, после разлуки!
Пока он целовал, я думала отвечать или нет, но додумалась до того, что он уже сам отстранился и лукаво заглянул мне в глаза.
— Кажется, кто-то ещё не проснулся, — хмыкнув, он отстранился от меня и ушёл.
Ну слава богу! Не малых трудов мне стоило выдохнуть от облегчения не так громко и не так заметно.
Звонок Миланы через три часа работы, и я на ходу разговаривая с ней, мчусь из издательства прямиком к ней. Что умудрился сделать Марк в свой день рождения — не знаю, но что-то серьёзное, раз она даже нормально не может рассказать, что произошло, так как захлёбывается слезами. Пока ехала в такси, так удачно пойманное, пыталась утешить подругу, но закон подлости сыграл злую шутку и телефон выключился от недостатка зарядки. Волна дрожи прошлась по спине, и я заволновалась ещё больше. Теперь я без связи с Миланой и без возможности позвонить тому самому Марку и попытаться выяснить что произошло. Хотя нет, звонок ему был бы плохой идеей. Вернее будет выслушать Милану после того, как отпою её валерьянкой и чаем с ромашкой.
Черт, теперь ещё и за ромашкой в магазин бежать! А без неё никак! Она ж не только Милане нужна, но теперь и мне! А то мало ли, как я озверею на Марка?
Через пол часа я играла с судьбой, взбираясь по кафелю ступенек на скользящих каблучках. Поскальзывалась несколько раз, но хваталась за лестницу и не останавливалась, пока не нашла нужную дверь. Хорошо, что Милана успела мне сказать, что спустилась в квартиру родителей (так вышло, что она переехала с родителями и сразу познакомилась с Марком, а затем и всей его семьёй). Дёрнула дверь, та оказалась открытой, и я беспардонно врываюсь в квартиру, даже не сняв обувь.
— Милана! Милана! Я здесь! — кричу ей и иду на звук.
Светлая квартира блестела чистотой и в одной из просторных комнат я нахожу рыдающую подругу на диване, я рядом миленькая чихуахуа, что вилась вокруг, но не знала, что сделать.