Десятка три мартийцев по собственному желанию ушли со спецпредприятий в несекретные производства в соответствии со своими гражданскими специальностями или увлечениями. На пятом году Совнарком разрешил всем желающим такие переходы. Мартийцы могли основать собственную мастерскую, или пойти в компаньоны к уже работающим местным ремесленникам. Местные мастера считали за большую удачу заполучить в компаньоны мартийца. Во-первых мартийцы владели технологиями значительно более высокого уровня, чем местные. А во-вторых, через мартийцев мастера надеялись, и справедливо, заполучить заказы от Совнаркома. Так что, мартийцы становились старшими совладельцами предприятий.
Колхозы процветали и множились. Председателями колхозов уже назначали граждан бпг из местных. Продуктами питания республика обеспечивала себя в изобилии. В числе приоритетов для колхозов Совнарком обозначил выращивание и переработку сахарного тростника и коневодство. Свиньи, коровы, козы, овцы и домашняя птица имелись в колхозах в достаточном количестве.
В марте Верховный совет выпустил постановление о подготовке к выборам, которые намечались на сентябрь. Были нарезаны избирательные округа, по 80 — 100 человек в каждом. Учитывая одержанные победы над внешними врагами и изобилие товаров, руководство Республики проблем от выборов не ожидало.
9. Соцпартия
Уважаемый мартиец, легат республики, директор типографии Зюскинд принимал в своем особняке другого уважаемого мартийца, декуриона, директора бумагоделательного завода Либермана. Особняк, построенный на берегу небольшой уютной бухточки на северной оконечности острова Кириаку, хотя и был построен по типовому проекту, однако, по общей площади соответствовал рангу консула. Да и земельный участок при особняке имел площадь в полгектара, вместо положенной десятой части.
В гостиной, отделанной дорогущими сортами красного дерева, в резных креслах из дерева квебрахо, за массивным столом черного дерева, опирающимся на вырезанные в виде львиных лап ножки, расположились бывшие простые краснофлотцы Марк Абрамович Зюскинд и Евгений Моисеевич Либерман. На столе женами легата был накрыт легкий ужин из вина, морепродуктов и фруктов.
Оптовая продажа религиозной литературы европейским купцам давала Зюскинду 500 % прибыли. Он еще полгода назад выкупил у казначейства все оборудование типографии, оплатил все производственные постройки, расширил до максимально разрешенных нормативов свой особняк и отделал его изделиями испанских и голландских мастеров.
Типография работала в три смены без выходных. За две дневные смены с полным напряжением сил едва удавалось выполнить госзаказ. Печатали учебники и тетради для школ, всевозможные технологические карты, бланки и амбарные книги для наркоматов, уставы, инструкции и регламенты для армии и флота.
Для коммерческих дел Зюскинд набрал среди араваков — выпускников школ еще две полных смены и обучил подростков типографским специальностям. Они и работали в ночь через день, а также две смены в воскресенье. Третью воскресную смену пришлось оставить для профилактики оборудования. Всем работникам третьей смены, по закону, выплачивалась 50-процентная надбавка за ночную работу. Работники дневных смен осаждали дирекцию просьбами перевести их в ночную. Директору типографии пока еще удавалось отбивать наскоки наркомпрома, пытавшегося и третью смену загрузить госзаказом.
Употребив по паре бокалов местного сухого вина насытившись, поговорив о том о сем, Зюскинд наконец приступил к делу.
— Не кажется ли тебе, Женя, что наши вожди руководят нами не слишком то здорово? — Либерман одобрительно кивнул, в ожидании продолжения и сделал еще глоток из бокала. Он имел с продажи бумаги в Европу только 300 % прибыли и особняк у него был всего лишь как у трибуна. Но, тоже с собственным пляжиком.
По примеру закадычного друга, Либерман тоже ввел на заводе третью смену, которая и обеспечивала бумагой коммерческие дела Зюскинда. Естественно, за эту бумагу типография платила двойную цену. Завод выпускал три сорта бумаги: тонкую типографскую, плотную писчую и грубую оберточную. Часть продукции ночной смены составляла писчая бумага, которая тоже шла на экспорт в Европу.
— Только мы успели отстроиться и отладить производство на Кириаку, как нас заставляют перебазироваться на Сент-Лючию. О чем они раньше думали?
— Да, тут наши отцы — командиры крепко обгадились, — согласился Либерман.
— Ну да ладно, есть в этом и положительная сторона. На Сент-Лючии будем только мы с тобой базироваться, вдали от посторонних глаз. Сможем, как следует, развернуться. А то, сам видишь, в какой тесноте живем. Я бы коммерческие продажи книг увеличил и себе настоящий особняк отгрохал, с бассейном и большим садом. А то приходиться жить по нормативам Совнаркома.
— Да ладно тебе Марк, у тебя и так дом как у самого Мещерского, а участок гораздо больше, чем у него, еще и пляж собственный имеешь, — не согласился его товарищ.
— Ты не понимаешь! Какой собственный пляж? Ты вот тоже оборудование у государства выкупил, сейчас здания выкупаешь. А земля то под заводом и под особняком государственная! Ты ее только арендуешь, даже без права выкупа.
— Ну и что в этом плохого?
— А то! Ты о детях подумай! О наследниках! Наш Мещерский, конечно, ничего против него не скажу, исключительно порядочный человек. Дай бог ему долголетия. А вот если его не выберут? Или помрет! Ему уже под полтинник. Другой будет Предсовнаркома. Какой-нибудь новый "хрен с горы магнитной". Нас то, с тобой не тронут. Мы уже в авторитете. А вот детям нашим вполне могут аренду земли и не продлить! Позавидуют некоторые товарищи нашим доходам и захотят своих детишек на выгодное дело пристроить. Возможно такое? Да запросто!
— Тут ты прав, — почесал лоб директор завода.