— Так они платят по два далера мне, по два — Стражам и по четыре Живущим и могут провести в Скале целых два дня. То есть, две ночи обычно. Ну, еще несут на своей спине большой груз для Живущих. Те же, кто едет свободно по дороге, заплатят в четыре раза дороже, как минимум и проведут в Скале только один день, больше Стражи не разрешает никому там оставаться.

Ого, за такие расходы только на один день пускают! Значит, чем больше находишься около Святыни, тем больше получаешь, судя по этим ограничениям.

Тут я сам обратил внимание, что почти полностью понимаю допрашиваемого и сам могу спрашивать на местном языке почти свободно. Наверняка, это воздействие прокачанных уровней и мощной нейросети, такое быстрое освоение языка.

— Этого почему зарезал?

— Такой уговор со Стражами, если кто не может идти, оставлять здесь в живых никого нельзя. За нарушение — смерть, тебе и всем, кого сопровождаешь. Не верите, спросите у этих, — и он кивнул на ожидающих окончания моего дознания носильщиков.

— Да, мы предупреждены, что, если сломаем ногу, чтобы не обижались, — подтверждает светленький паренек слова проводника.

— А клятву кровью давали? — усмехаюсь я и отпускаю парня. Оказывается, это я держал своей рукой его на ногах, теперь он валится на задницу и не может встать.

— Вот видишь, до чего довела тебя несговорчивость. Мог бы все рассказать и без таких уговоров, — замечаю ему я и говорю Норлю, — Придется ему помочь с грузом, поделим этот тюк пополам. Раз он теперь точно не помощник.

Парня начинает рвать прямо здесь же, похоже, я ему сотрясение мозга устроил. А может, просто совесть заговорила за убитого мужика, кто его знает.

Мы разбираем тюк на двоих, в нем какие-то крупы, бутылки с маслом и несколько одеял, в которые все и завернуто. Килограммов сорок — сорок пять, понятно, почему мужик надорвался и то ли вывихнул ногу, то ли ее сломал. Под такой нагрузкой легко ошибиться и оступиться или подвернуть связки с большой усталости, но, по двадцать кило с небольшим все не так трудно выглядит с нашей силенкой и теперь у нас одна проблема, здоровье проводника, которого шатает и ему требуется отлежаться.

Однако, он сам наотрез отказывается остановиться, уверяя нас, что за каждый потерянный час, возможно, придется страшно заплатить, если Стражи обнаружат, что караван не двигается как положено быстро по их заповедным землям. И поэтому мы идем, даже наш теперь пленник упорно переставляет ногами до заката, когда мы остановаемся на ночлег.

Норль подстрелил еще одного местного тетерева и у нас лично неплохой ужин, остальные носильщики перекусывают своим и стараются держаться от нас подальше, чтобы не замазаться самим творимым по отношению к великому для них человеку, самому господину проводнику, беспределом.

Сам проводник, которого зовут, как оказалось — Моин, тоже сразу лег спать с крайне измученным видом и Норль обещает за ним присмотреть ночью.

Как оказалось, не зря так обещает и легко потом прихватил парня, когда тот попробовал убежать, спотыкаясь по кочкам и кустам по полной темноте.

Бить по голове уже не стал, перепало плашмя по спине бедолаге, потом напарник притащил стонущего беглеца и бросил на землю немилосердно со словами:

— Притворяется он, побежал, как заяц, теперь сам тюк понесет утром.

Моин остался спать со связанными руками и обысканный как следует, чтобы больше не выкидывал таких сюрпризов, а утром нагрузили на него половину тюка, чтобы меньше думал о побеге, а больше о том, куда ногу поставить.

Проводник нас не обманул с маршрутом. С утра мы принялись обходить возвышающиеся стеной каменистые невысокие горы, заворачивая понемногу влево.

Именно такое горное образование с отвесными склонами. Не какие-то там каменистые холмы, по которым можно оказалось бы идти, пусть и с определенным трудом.

На карте в ботике я хорошо рассмотрел это приметное место, приметно раза в четыре по площади больше самого города, расположившегося с одной стороны от этого скального массива.