Вся честная компания: Соколовская с подружайками, Елдаковский, причем в компании кучерявого старшего братца, и Лена, которая выглядела…

Мля, ну это же надо было так нарядиться… Из разряда провинциальная простушка решила выпендриться. Ведь стопудово и это чересчур короткое платье дикой расцветки, и кучу побрякушек, и туфли на шпильках Светлова нацепила по совету своих новых «подруг». Которые, к слову, выглядели куда скромнее и изысканнее. Поэтому староста на их фоне смотрелась тупо как чучело. Впрочем, именно так мои одногруппнички и задумывали.

Едва зайдя в клуб, Соколовская с другими девчонками и Леной устроили целую селфи-сессию. Причем то, что красотки потешаются над старостой, было настолько очевидно, что… Короче, испанский стыд. И уже завтра в соцсетях аристократки и ее подружек появится куча фоток со Светловой в роли «обезьянки». Молодец Елизавета, мстить умеет.

— Ты чего скривился-то так? — спросил Матвейка.

— Да живот с утра крутит, — брякнул я первое, что пришло в голову, продолжая наблюдать за позором старосты. По идее всю эту хрень нужно тормозить уже сейчас. Но…

За последние дни Светлова с подачи своих новых «друзей» окончательно потеряла ключ от задницы. Слушать меня она точно не будет, а для остальных мое вмешательство станет лишним поводом позубоскалить. Поэтому пока сидим и ждем подходящего момента. Беда лишь в том, что мой сонный мозг никак не желал генерировать дельные мысли.

— Староста наша, конечно, сегодня огонь, — мля, даже заморыш заметил. Хреновые дела, очень хреновые. — Кстати, я все спросить хотел…

— Ну?

— В конце финального этапа марафона… Ту штуку, которая выглядела точь-в-точь как платформа для финиша, ведь создал ты? Или Елена Светлова?

— Я создал. И что дальше?

Матвейка нахмурился, видно было, что паренек пребывает в нерешительности.

— Да я все думаю… — наконец произнес он. — Зачем ты ее так расположил? Не прямо перед собой, а… Короче, такое чувство, что ты специально позволил Елене Светловой финишировать. Еще и раньше тебя.

М-да, вот только недоделанного Шерлока Холмса под боком мне сейчас и не хватало. И ведь этот очкастый засранец не отстанет. Несколько дней соседства за партой ясно дали понять: Матвейка — парень въедливый.

— Это был последний этап марафона, — сказал я. — Все мы к тому моменту знатно затрахались. А осязаемый фантом — штука сложная. Поэтому у меня и получилось не совсем так, как я хотел. Скосоебило платформу.

— Значит, наша староста воспользовалась этим? Как-то нечестно, не находишь?

— Не нахожу, — я повернулся и строго глянул на Гордеева. — Я допустил ошибку. Светлова имела полное право этим воспользоваться, что и сделала.

— Не особо благородно. Если бы не ты, фиг бы она вообще добралась до финиша. Она и технику твою переняла, я видел. Когда по столбам прыгала.

— Какое на хрен благородство? На войне все средства хороши. Либо ты, либо тебя.

— Вообще-то у нас здесь не война, — с настолько умным видом, что выглядел донельзя глупо, заметил Матвейка. — Всего лишь состязание, которое должно было выявить сильнейшего.

— Война везде, мой наивный четырехглазый товарищ. И тех, кто этого не замечает, она жрет в первую очередь.