– Пишите, регистрируй как положено, и завтра же с ним ко мне! – велел ему испанец, – И все трое с этой бумагой к Фабрицию на доклад пойдём. Тут это дело так повернуть можно, что Януар нам ещё и благодарен будет за то, что щенка его от ТАКОГО скандала отмазали, хе-хе! А что за шпана его где-то на улице в противоположном конце города избила – это они с его обалдуем уже сами пускай придумывают…

– Жаль только, этот угрёбок безнаказанным останется, – проговорил спецназер, когда отсмеялся, – Несправедливо это выходит.

– Ну, так уж прямо и безнаказанным! – хмыкнул я, – Звиздюлей-то ведь твои ему вломили? Прикинь, каково обезьяньму отродью было огрести их.

– Дык, мало ж вломили-то! Даже душу ни хрена не отвели.

– Володя, нам сейчас главное – людей твоих от большого залёта отмазать, а для этого – НЕЙТРАЛИЗОВАТЬ очень большую и очень влиятельную шишку, – разжевал я ему, – А окончательная справедливость – вопрос уже второй. Если этот бабуин выводов не сделает и не поумнеет – ну, иногда ведь и несчастные случаи происходят…

– Так, этого вы уже не говорили, а я – не слыхал! – напомнил о себе Хренио, – А у тебя, Макс, что за вопрос?

– Да собственно, как мне кажется, говно вопрос, но без тебя это говно хрен кто разгребёт. У меня тут сейчас Идобал сидит, тесть Бената. Помнишь его?

– Брат того Дагона? Ну да, забудешь тут такого!

– Ага, дал мужик копоти в тот финикийский бунт! – вклинился и спецназер.

– Ну так вот, Хренио, его оболтус, говорят, сидит у тебя в кутузке уже третий день. И говорят, за какую-то собачью хренотень, за которую обычно просто штрафуют, но арестован, говорят, по твоему приказу, и без твоего приказа его тупо бздят отпустить. Так чего пацан натворил-то там на самом деле? Адермелек, сын Идобала.

– Да понял я, понял. Так, дай бог памяти, за что ж я его арестовал-то? А, всё – вспомнил! Он же в списке у меня. Помнишь, мне давно уже списки подавали, за кем в случае чего присмотреть, чтоб в неприятности не вляпались. Так он как раз в твоём списке был, ну я и скомандовал его прихватить, чтоб у меня под присмотром на эти дни был…

– На эти дни, говоришь? С дионисанутыми как-то связано?

– Ну, вообще-то связано, но самым косвенным образом.

– То есть, ничего серьёзного?

– Да нет, конечно. Было бы серьёзно – мне бы доложили.

– Так держать-то парня ты сколько ещё планируешь?

– Ну, если честно – вчера ещё можно было спокойно отпускать. Но перед этим я побеседовать с ним хотел, а ты же в курсе, как меня вчера забегали? Ну и сегодня тоже – вот, недавно только и освободился, но мозги же, сам понимаешь, вынесены. Хорошо, что ты напомнил – я уже домой собирался. Отец его сейчас у тебя, говоришь? Ну так бери его, и давайте оба с ним ко мне, а я с парнем прямо при вас поговорю, да и сдам отцу с рук на руки. Сейчас Антигоне звякну, что задержусь немного. Ну, всё, конец связи!

Забегали нашего мента – не то слово. Заездили, так точнее будет. Казна секты – для Тарквиниев мелочь, и Фабриций решил – ага, по букве закона – в государственную казну изъятые ценности передать. А они же все людьми Васькина захвачены и, пока не переданы, на нём все и висят. А передать – это же целое дело. Во-первых, государство есть государство, эдакая вещь в себе, и от него даже положенное получить – процедура не из быстрых, а мурыжить отличившихся людей долгим ожиданием честно заслуженной ими награды – разве ж это наши методы? Проще и быстрее было вознаградить достойных прямо не отходя от кассы, как говорится. А во-вторых – отчётность же эта злогрёбучая и дохлого-то загребёт, а там ведь и звонкой монеты хватало, и ювелирки. Хоть и серебро в основном, но один же хрен ценность. Боги – они же, если служителей их послушать, все страшно обожают приношения драгметаллами, а сектанты – народ особенно набожный, и Дионис у них тоже исключения в этом плане не составлял, так что было там чего считать.

А Васькин же наш – не Сципион Африканский ни разу, и изорвать трофейный гроссбух в клочья, как тот давеча в римском сенате, позволить себе не мог. Поэтому он и не пытался сесть не в свои сани, а злополучный гроссбух "сам сгорел". Ну, не весь, спасли в основном, но концовка листов на пять таки сгорела. Светильник масляный уронили при захвате, а папирус – он же такой, горючий, гы-гы! Потом, когда нужная по его наградной ведомости сумма "испарилась в неизвестном направлении", остальное уже заприходовали честь по чести и уж по этой документации в казну передали, и без него всё это обойтись, конечно, ну никак не могло. А ещё же и доклады наверх, ещё же и совещания, ещё же и следственные мероприятия, ещё же и встречи с агентами законспирированные, а между делом – ещё и процедура награждения тех, ради кого тот самый светильник на тот самый гроссбух "нечаянно" роняли – в общем, заездили Хренио капитально, и хвала богам, что главный мент у нас – он, а не я…

– Идобал, ты не стесняйся, наворачивай – наверняка ж проголодался, пока ждал, – выглянув из-за ширмы, я заметил, что финикиец едва притронулся к угощению, – Ещё немножко потерпи, и пойдём с тобой забирать твоего парня.