— Бесишь её? — переспросил с ухмылкой Онегин. — Моё уважение.

— Стараюсь как могу.

В общем, как вы поняли, круглое помещение, больше похожее на металлический диск. Только мы находились внутри. От нашей двери тянулась неширокая дорожка, где вдвоём точно не разминуться, а внизу небольшое выпуклое углубление.

— Нас, что, в юлу засунули? — произнёс Онегин, глядя вниз. — Женя про это ничего не говорил.

— Как я понимаю, он у тебя не особо многословен? — поинтересовался я.

— Да как сказать? Иногда под дозой такое воротить начнёт, что волосы на голове дыбом становятся.

— Под дозой? — удивлённо переспросил я.

— Забудь, — тут же огрызнулся Сергей и первым двинулся вперёд.

Напротив нас и правда был самый настоящий люк, как в бомбоубежище. Помнится, на первой Земле я играл в «Fallout», где вход в убежище представлял собой точно такую же штуку. И потому мне не особо хотелось приближаться к выходу, даже зная, что там мы можем спастись.

Ага, спастись. Нас ведь там ждут с автоматами наперевес. И тут даже моя Тень вряд ли нам поможет. Возможно, в будущем она и будет отбивать подобные удары, хотя, судя по истории прадеда Никиты, вряд ли. Если тот не спасся от простого костра, то… стоп, а был ли костёр простым?

— Опять о бабах своих думаешь? — обратился ко мне Онегин, когда добрался до середины дорожки.

Следовать за ним? Его план мне совсем не нравился. Особенно уточнение, что роли поменялись.

Перед тем как отправиться в новый зал, Сергей рассказ о своей задумке, и в тот момент, признаюсь, я хотел вспороть ему брюхо. Конечно же, я был всего лишь наживкой, балластом, что мог привести его к победе. Но потом он, якобы, проникся мне и начал уважать. Поверил ли я в это после подобного заявления? Естественное, нет, но Онегин прекрасно понимал своё положение, поэтому не стал извиняться и клясться, что его раскаяние искреннее. Что ж, хотя бы достойно уважения.

Потом он рассказал, что хотел протащить меня через все четыре зала и отдать на волю Малышке. Вот только теперь планы резко менялись, так как сам он дальше идти не мог. Раны на руке и спине были тяжёлыми, удивительно, что он до сих пор держался на ногах. Наверное, всё дело в адреналине. Хотя у него всё же может быть козырь, о котором я не знаю. И это тоже заметно напрягало.

И вот когда мы вышли в новый зал, отношения между нами были на том же уровне, что и в самом начале, подозрения и недоверие. Или даже ещё хуже, теперь я знал правду, от которой мне ни черта не стало лучше.

— Какой бы странной ни показалась фразу, — начал я, покосившись на Онегина, — но я думал об одном мужике.