Князь бросил коня вскачь, к холмам… понимая, что сейчас, почти ночью, уже никого не найдет и не догонит. Хотя кто знает?
Спешившись у воинов Никиты Кривоноса, Вожников подозвал Федьку:
– Ты как?
– Щеку вон стрелой оцарапало, – не удержавшись, похвастался юноша. – А так – цел. Как славно ты, княже, с пушками-то придумал! Видел бы, как вражины разлетались… ух!
Парень довольно рассмеялся, и князь тоже улыбнулся: действительно, с артиллерией – здорово!
– Бери людей да вокруг поезди. Всадник в белых латах.
– Джелал?!
– На рожон только не лезь, Федька! Ежели сыщешь, сразу шли гонца.
– Сделаю, княже!
Птицей взметнувшись в седло, юноша исчез в синей юной ночи, яснозвездной, с узенькой серебристой полоской едва народившегося месяца.
Кроме верного Федьки, князь послал на поиски еще несколько отрядов – все они вернулись к утру ни с чем, да Егор, в общем, не шибко-то и надеялся – не того полета птица царевич Джелал-ад-Дин, чтоб так запросто схватить за хвост. Тем более – места эти он хорошо знает, вот оврага только не предвидел – так оно и понятно, недавний овраг-то.
За синими холмами, еще невидимое здесь, в лощине, вставало солнце. Сверкающие золотом лучи его уже зажгли редкие облака, осветили высокое голубое небо. Этот рассвет, радостный и светлый, обещал хороший день, впрочем, хороший – отнюдь не для всех.
– Они уехали, мой эмир, – подбежав к сидевшему у костра человеку в белом плаще – смуглому и худому – доложил мальчишка лет тринадцати, в коротком синем чекмене и порванной, надетой сверху, кольчуге. – Я сам проследил… убил бы, но вы не велели.
Смуглое лицо эмира, худое и желчное, вдруг озарилось улыбкой, словно его зацепил краешек рассветного солнца:
– Спасибо, мой верный Азат. Будь уверен, я отблагодарю тебя – хорошие времена вернутся. Так ты говоришь, Булат-хан мертв?
– Я метнул в него кинжал, и вроде попал… Но, врать не буду – не видел, сразу же побежал к реке. – Азат упал на колени и заплакал: – О, господин мой, я ведь не ради… не ради богатства или чего-нибудь еще… Булат-хан, воля Аллаха, быть может, повержен. Однако мой враг, мой самый главный враг, убийца отца – ныне предводитель врагов и верный союзник подлого эмира Едигея! Когда-то давно я поклялся перед Аллахом отомстить за горе и смерть моих близких. Поклялся! И до сих пор этого не сделал.
– Ничего, мой верный Азат, – задумчиво глядя куда-то вдаль, прошептал эмир. – Ты еще успеешь выполнить все свои обеты, не будь я султан Джелал-ад-Дин! На все воля Аллаха! Иншалла!
– Иншалла! – не вставая с колен, шепотом повторил мальчик, молитвенно сложив руки. – Иншалла.
– Ты вернешься в Сарай, – поглядывая на своих верных нукеров, тихо промолвил эмир. – Не в старый Сарай, а в Новый, Сарай-Берке, Сарай-ал-Джедид… и будешь следить за Булатом… или скорее – за новым ханом и Едигеем! Ты юн, и вряд ли кто заподозрит тебя. И при дворе – примут, ведь ты же сын погибшего сотника! Серьезных поручений пока не дадут, но и в беде не бросят – устроят во дворец, в младшую дружину, а уж там смотри, не зевай.
– Я сделаю все, мой эмир!