– Хозяин мой, Якшам Кудям, путь за Окою-рекой сменил. Раньше все северами ходили, Смоленским шляхом, а теперь, вишь ты, по-иному – на Тракайскую дорогу свернули. Смекай, господине, куда?

– Да в Литву, – нервно усмехнулся «воевода». – Куда еще-то?

– Еще я вызнал – путями разными, – эти двое, Асраил-хаджи с Каюм-беком, богатые подарки с собою везут, да не просто богатые, а… У меня знакомец в Новом Сарае, златокузнец, так он много чего про каменья да золото порассказывал.

– Так что везут-то?

– Шлем с золотой вязью работы изысканной, к нему – доспех наборный, пластинчатый, тоже весь в узорочье – истинно ханский! Такой только одному подарить можно…

– Витовту! – Яндыз зло щелкнул пальцами, что в тишине прозвучало выстрелом из ручницы, согнав усевшихся на вербе ворон.

Лениво захлопав крыльями, серые птицы закружили, закаркали, словно недовольные шумом.

– К Витовту едут – да! – оглянувшись, прошептал посланник. – Мыслю – хан Булат к нему послал или сам Едигей-эмир… Да неважно, кто, важно – зачем?

Царевич удивленно моргнул:

– Вижу, ты и об этом поразмыслить можешь?

– Могу, – быстро кивнул Кузьма. – Да тут и размышлять нечего, ясно все: помощи у Витовта просить эмир хочет. Против Джелал-ад-Дина… Или Керимбердея – все одно. Нету уж у эмира былой силы, а Булат-хан – так, тряпица…

– Вороны… – зримо представив братьев, зашептал Яндыз. – Как же я вас всех ненавижу, как…

Подняв голову, царевич посмотрел в жемчужно-серое небо… и вдруг вздрогнул, отпрянул, едва не упав в грязь. Показалось, будто сквозь облака смотрит на него отрезанная голова старой няньки. Если б не она…

– Вороны! – сплюнув, ощерился Яндыз. – Вороны…

Постоял, поругался и как ни в чем не бывало вновь повернулся к посланнику:

– А что за караван, сколько в нем охраны?

– Больше, чем обычно, – негромко пояснил Ордынец. – Из-за тех двоих. Сотня будет.

Царевич презрительно прищурился и ухмыльнулся:

– Путь ваш мне обскажи обстоятельно – где обычно ночуете, сколько караулов да где…

– Обскажу, господине, что знаю. – Кузьма неожиданно улыбнулся… так, как, наверное, улыбался бы серийный убийца, вонзая нож в сердце очередной жертвы. – К Якшаму-купцу у меня тоже свой счет есть. Ты его не трожь, господине, а? Пусть моим будет.