— Отыщите женщину в черном платье, с красным женевским крестом на плече, она сиделка во французском лазарете.
— Что она сделала?
— Я лишилась моих бумаг, я лишилась моего белья и платья. Мерси Мерик взяла их.
— Почему вы знаете, что их взяла Мерси Мерик?
— Никто другой не мог их взять — вот почему я это знаю. Верите вы мне или нет?
Она опять начала волноваться. Я уверил ее, что тотчас пошлю навести справки о Мерси Мерик. Она с удовольствием повернулась на изголовье.
— Вот какой вы добрый! — сказала она. — Вернитесь и скажите мне, когда вы ее поймаете.
Таково было мое первое свидание с больной англичанкой в мангеймском госпитале. Бесполезно говорить, что я сомневался в существовании отсутствующей женщины, названной сиделкой. Однако навести справки было можно, обратившись к врачу Игнациусу Вецелю, местопребывание которого было известно его друзьям в Мангейме. Я написал к нему и получил его ответ. После той ночной атаки, когда немцы овладели французской позицией, он вошел в домик, занимаемый французским лазаретом. Он нашел раненую француженку, оставленную там, но не видал сиделки в черном платье с красным крестом на плече. Единственная живая женщина, находившаяся там, была молодая англичанка в сером дорожном плаще, которая была остановлена на границе и опять отправлена в путь военным корреспондентом английской газеты».
— Это была Грэс, — сказала леди Джэнет.
— А корреспондент — я, — прибавил Орас.
— Еще несколько слов, — сказал Джулиан, — и вы поймете, для чего я прошу вас обратить на это внимание.
Он вернулся к письму в последний раз и заключил свои извлечения из него следующим:
«Вместо того, чтоб отправиться в госпиталь самому, я письменно сообщил о своей неудачной попытке найти пропавшую сиделку. Некоторое время после этого я ничего не слышал о больной женщине, которую я все же буду называть Мерси Мерик. Только вчера получил я новое приглашение посетить больную. Она в это время уже выздоровела и объявила о своем намерении вернуться в Англию. Главный доктор, чувствуя на себе некоторую ответственность, послал за мною. Вследствие различия мнений докторов о ее болезни, ее невозможно было удерживать на том основании, что ее нельзя выпустить на свободу. Можно было только дать мне знать и передать все дело в мои руки. Увидев ее во второй раз, я нашел ее угрюмой и сдержанной. Она прямо приписала недостатку моего усердия к ее интересам мою неудачу отыскать сиделку. Я, со своей стороны, не имел никакой власти удерживать се. Я мог только осведомиться, достаточно ли у нее денег на дорожные издержки. Из ответа я узнал, что капеллан госпиталя рассказал в городе о ее одиноком положении и что англичане собрали по подписке небольшую сумму, которая позволяла ей вернуться на родину. Успокоившись на этот счет, я спросил и о том, есть ли у нее в Англии друзья.
— У меня есть один друг, — ответила она, — который стоит множества других, — леди Джэнет Рой.
Вы можете представить мое удивление, когда я это услышал. Я подумал, что мои расспросы о том, как она познакомилась с вашей теткой, ожидает ли ее ваша тетка и т. д., были совершенно бесполезны. Мои вопросы, очевидно, оскорбляли ее. Она выслушивала их в угрюмом молчании. Поэтому, хорошо зная, что я могу безусловно положиться на ваше человеколюбие, сострадание к несчастным, я решил (после некоторых размышлений) обеспечить безопасность этой бедной женщины по приезде ее в Лондон, дав ей письмо к вам. Вы услышите, что она скажет, и лучше меня будете иметь возможность узнать, имеет ли она какие-нибудь права на знакомство с леди Джэнет Рой. Еще одно слово, которое может быть необходимо прибавить, и я закончу это необыкновенно длинное письмо. При первом свидании с ней я воздерживался, как уже говорил вам, раздражать ее расспросами об ее имени. Во второй раз, однако, я решился задать этот вопрос».
Читая эти последние слова, Джулиан заприметил внезапное движение со стороны тетки. Леди Джэнет тихо приподнялась со своего кресла и встала позади него для того, чтобы самой прочесть письмо консула через плечо племянника. Джулиан заприметил это движение как раз вовремя, чтоб помешать намерению леди Джэнет, и закрыл рукой последние две строчки письма.
— Для чего ты это делаешь? — Спросила его тетка.
— Извольте, леди Джэнет, читать сами окончание письма, — ответил Джулиан. — Но прежде чем вы это сделаете, я желаю приготовить вас к очень странному сообщению. Успокойтесь и позвольте мне читать медленно, а сами смотрите на меня, пока я не открою последних двух слов, заключающих письмо моего приятеля.
Он прочел конец письма, вот что в нем говорилось:
«Я прямо посмотрел в лицо этой женщины и сказал ей: