Однажды Сережке из соседнего дома он подарил целый компьютер, все дети, и я в том числе, обзавидовались. Так представляете, через год, всем, кроме Сережки, подарили компьютеры.

Все дети поселка искренне верили, что дядя Жора, самый, что ни на есть, Дед Мороз. И все его заверения, что это не так, нами не принимались. Мы думали, что он так поступает из скрытности и сами никому не говорили об этом. Боялись, что у него может не хватить подарков на нас, все раздаст детям из других поселков.

Спустя десятилетия, я понимаю какие это затраты и насколько широкая душа у дяди Жоры. Может это от того, что у него доброе сердце? Но сейчас я склонен считать, что это от того, что у самого дяди Жоры не было ни жены, ни детей и ему просто доставляли удовольствие детские крики. Он любил детей, а в ответ мы любили его еще больше, и в прямом смысле, плели из него веревки. Не дает мамка денег на мороженное — иди к дяде Жоре. Сломался велосипед, а отцу некогда его починить — иди к дяде Жоре, он бросит все дела и отремонтирует.

Господи, какие же мы тогда были наглые, да и сам дядя Жора виноват, нечего было нас баловать. Но все изменилось в день рождения нашего «деда Мороза».

Пятнадцатого декабря, весь поселок шел на сорокапятилетие дяди Жоры. На подарок ему скидывались, что говорится, всем миром. Как там взрослые решали, мне не ведомо, но раскошелились работники будь здоров, купили ЛАДУ «Икс-рей», по спецзаказу.

Вы спросите, почему не импорт? Да потому, что дядя Жора ярый патриот и всё, в его хозяйстве, было российского или советского производства. К примеру, он не покупал трактор или машину, если в них есть хотя-бы болтик, выпущенный «за бугром». Отсюда и спецзаказ, так как в «Икс-рей» добрая половина составляющих импортная, а нужно, чтобы все было «нашенское». Конечно, салон и все в нем похуже импорта, но главное то внимание, с которым работники отнеслись к выбору подарка. А это, то немногое, что дядя Жора ценил.

Я с родителями не дошел до дома дяди Жоры пары десятков метров, как случился «ОН». Ни я, ни родители, ни кто-либо другой, находящийся на светлой стороне земли, не видели кометы. Она прошла рядом с Землей с темной стороны, говорят было светло как днем. Но я почувствовал, как затрясло землю, как подул ветер с севера, который в одно мгновение превратился в ураган. Последнее, что я тогда увидел, это стремительно приближающееся окно дома дяди Жоры.

Дом у дяди Жоры, по местным меркам, был огромный. Три этажа, множество комнат, как маленьких, так и больших. Дядя Жора часто приглашал к себе работников с детьми. Я тоже неоднократно бывал у него с пацанами. Он тогда вываливал кучу игрушечного оружия, и мы играли в войнушку, переворачивая весь дом вверх тормашками. Чему была не рада тетя Зина, которая занималась уборкой в его доме.

Пару недель мы с дядей Жорой провели в подвале его дома. После пролета через окно у меня появилось множество порезов на кистях и один, но глубокий, на лице. Стекло прошло наискось, по лбу, левой брови и окончило свой путь на левой скуле. Чудо, что я не остался без глаза. И все это время дядя Жора ухаживал за мной, менял повязки, обрабатывал раны, кутал в одежду.

Нас во время урагана спасло то, что в поселок так и не провели газовую линию и у всех, включая дядю Жору, было угольно-дровяное отопление. Котел с приличным запасом угля у него находился в подвале. Отбив кувалдой от котла трубы отопления, дядя Жора постоянно поддерживал в нем огонь.

Я помню, как мне было холодно, несмотря на то, что я лежал вплотную к источнику тепла и дядя Жора кутал меня во все тряпье, которое только смог найти в своем подвале. Но это было ничто, по сравнению со звуками, которые мы слышали. Гул ветра был такой, что нам, чтобы услышать друг друга, приходилась кричать прямо в ухо. Но самое страшное для меня было осознание того, что мои мама и папа мертвы. Я спрашивал дядю Жору, что с родителями и с другими сельчанами? Он отвечал, что не знает, но я понимал — остались только мы вдвоем. Подвалов, подобных дяди Жориному, ни у кого нет, а под таким ветром и холодом никто не продержится и минуты.

Часто мне снова снится тот подвал, холод и, продирающий до мозга костей, гул ураганного ветра. И сейчас, по прошествии стольких лет, я часто просыпаюсь в холодном поту от страха, что я опять там очутился.

На третий день ветер стих, и подвал наконец-то начал нагреваться. Дядя Жора, оставив меня одного, отправился наружу. Пару часов я дрожал от страха одиночества и боязни за его жизнь. На тот момент он стал единственным для меня родным человеком и как же я радовался его возвращению. И когда он спустился в подвал с ворохом теплой одежды, я больше не спрашивал его о родителях, все и так было ясно, они мертвы, как и все люди в поселке.

Неделю дядя Жора делал постоянные вылазки на поверхность. Он занялся модернизацией своего КамАЗа, о чем рассказывал, как только возвращался в подвал. Мы собирались ехать по замерзшему морю на юг, где надеялись оказаться в тепле.

Главным образом модернизация коснулась выхлопной системы. Дядя Жора с помощью сварки пропустил ее прямо под баком, чтобы топливо не замерзло в дороге и нам не пришлось умирать от холода. Кузов он сделал крытым, соорудив крышу из бортов другого старого ГАЗона. С его левой стороны он установил дверцу и приварил лесенку. Внутрь он грузил самое необходимое, что мог найти на месте поселка, от генератора и сварки, до продуктов питания.

И я, и дядя Жора, все это время питались его запасами, разнообразными консервами и закатками, хранившимися в подвале, предварительно разогревая их у котла.

Все то время, пока дядя Жора готовил грузовик, я находился в подвале и не выходил наружу. Он регулярно менял повязки на моих руках и лице, подкидывал угля в котел и пропадал на несколько часов. Чем я занимался, когда оставался один, я помню смутно, но появлялся дядя Жора и я искренне радовался. Тем более что он приносил конфеты из какого-нибудь разрушенного дома, хотя он об этом умалчивал, а говорил, что это от зайчика.

В моей памяти эти, промерзшие насквозь конфеты, которые приходилось разогревать у котла, остались самыми вкусными на всем белом свете. И сейчас, на исходе третьего десятка лет своей жизни, я так и не могу найти чего-либо вкуснее, чем те самые промёрзшие насквозь конфеты в подвале дяди Жоры.

Когда дядя Жора закончил модернизацию и погрузку КамАЗа, я первый раз вышел из подвала. Перед этим он пошил мне одежду из шуб односельчан, так что я был одет довольно богато, хотя и несколько странно. Штаны из лисы, тужурка из песца, ботинки обшиты соболями, а шапка из куницы.

На поверхности, я смог увидеть лишь то, что освещали фары грузовика, стоявшего у входа в подвал. Но мне хватило и этого. Поскольку дом дяди Жоры стоял немного в стороне от других домов, то и видел я только его, точнее то, что от него осталось.