— Мыш, ну правда! Чистейшая логика. Твои взгляды устарели на тысячу лет.

— Эй, капитан? — Мыш одолел остаток ковра, выглянул из-за Лоркова локтя, скосился на колоду у Тййи на коленях. — Вы верите в эти штуки? — Его рука упала на предплечье Кейтина, словно касание могло запретить тому двигаться.

В глазах тигра под ржавыми бровями блеснула боль; Лорк осклабился:

— Тййи, на картах мне погадай.

Она перевернула колоду и стала перекладывать картинки…

— Капитан, одну выбирайте.

…Из руки в руку.

Лорк присел на корточки, всмотрелся. Вдруг остановил переходящие карты указательным пальцем:

— Космос, кажется. — Он назвал карту, на которую упал палец. — В этой гонке Вселенная приз наш. — Поднял глаза на Мыша и Кейтина. — Как думаете, выбрать Космос для начала гадания? — Обрамленная исполинскими плечами «боль» теряла остроту.

Мыш в ответ скривил темные губы.

— Давайте, — сказал Кейтин.

Лорк вытащил карту:

Утренняя дымка обвила березы, тисы и остролисты; на полянке нагая фигурка прыгала и кувыркалась на голубой заре.

— О, — сказал Кейтин, — Пляшущий Гермафродит, союз всех мужских и женских принципов. — Потер ухо двумя пальцами. — Знаете, где-то триста лет, с тысяча восемьсот девяностых по конец начала космической эры, христианизированная до неприличия колода карт Таро, созданная другом Уильяма Батлера Йейтса, была так популярна, что почти уничтожила изначальные образы.

Лорк наклонил карту, и дифракционные изображения зверей, мигнув, исчезли в таинственных зарослях. Ладонь Мыша на Кейтиновой руке напряглась. Он вопросительно поднял подбородок.

— Звери Апокалипсиса, — ответил Кейтин. Показал через плечо капитана на четыре угла рощи. — Телец, Лев, Орел, а это обезьяноподобное созданьице на заднем плане — карликовый бог Бес, изначально египетский и анатолийский, защитник рожениц, гонитель скаредных, божество щедрое и страшное. Одна его статуя довольно известна: припал к земле, ухмыляется, показывает клыки, совокупляется с львицей.

— Ага, — прошептал Мыш. — Видал я эту статую.

— Честно? Где?

— В музее. — Мыш пожал плечами. — В Стамбуле, наверное. В детстве, меня водил какой-то турист.

— Увы, — задумался Кейтин, — я довольствовался трехмерными голограммами.