И всё-таки, как бы там ни было, всё устроилось вполне благополучно: и денег хватило, и спиртного приобрели в необходимом количестве (в те ущербные годы ЗАГС давал возможность приобретать винно-водочную продукцию для проведения свадеб и похорон в вполне достаточном объёме и ассортименте). Алёнкина свадьба с одноклассником состоялась во Владивостоке в краевом Доме для бракосочетаний: Андрей Кузнецов, который с младших классов сидел с ней за одной партой, накануне вернулся со службы в армии и поступил на факультет математики в тот же университет. Конечно, определённую помощь оказала и семья жениха, а также и наш сын Андрей с женой Людмилой. Одним словом, общими усилиями мы смогли справиться с этой непростой по тем временам проблемой и устроить для молодожёнов вполне достойный праздник.

Будет, наверное, совсем уместным привести здесь два довольно оригинальных случая из детской ещё, а затем и школьной поры нашей Алёнки: сам я свидетелем их не был, но о них мне как-то рассказала её мама, которая, что вполне естественно, общалась с дочерью гораздо чаще, чем я, её отец. Десять лет тому назад я записал этот рассказ в своём компьютере и только недавно и совершенно случайно его обнаружил. Вот он:

«В Яковлевке она впервые пошла в детский сад… В её группе был мальчишка, который кусал и щипал девчонок, и никто с ним ничего не мог сделать – ни воспитатели, ни родители. И били его собственные родители за это смертным боем, а он продолжал своё гнусное занятие: подбежит, укусит в руку или ногу и убежит довольный. У Алёны от его укуса даже рука распухла. Как-то однажды дома уже слышу, что-то Алёнка с братишкой Андрюшкой возятся в своей комнате, иногда Алёнка аж ойкает то ли от боли, то ли от восторга. Загляну: «Что вы делаете?» – «Да мы играем так», – говорят. Уйду, а они опять за своё.

Потом однажды прихожу в детсад, чтобы забрать её домой, а ко мне воспитатель с жалобой: «Вы уж извините (а я тогда работала в райкоме партии), – говорит, – у нас ЧП». – «Что такое?» – «Вашу девочку мальчик хотел укусить, а она его ударила прямо в солнечное сплетение. Он и сознание потерял – пришлось медсестру звать на помощь…» Вот и результат той недавней возни её с Андрюшкой, который старше её на семь лет. После этого случая тот парнишка уже близко к Алёнке не подходил. А стоило ему к какой другой девочке подойти, так та сразу кричала: «Алёна!» И тот убегал тут же. Так и отвадила она его от такого занятия.

Аналогичный случай был уже в школе, в старших классах, уже в Лучегорске. Мальчишка, который сидел с нею за одной партой, всё время тыкал в её коленку остриём шариковой авторучки. Увещевания не помогали, и ей это вскоре надоело. Однажды прямо на уроке она двинула его локтем под дых, он и сомлел сразу – уронил голову на парту, аж брякнуло на весь класс. Учительница всполошилась, выгнала Алёнку из класса, потом вызвала родителей к директору…»

Этим одноклассником и был её будущий муж – Андрей Владимирович Кузнецов. Влюблён в Алёнку был с пятого класса и вот таким способом проявлял свои чувства к ней. Они до окончания школы сидели за одной партой. Как-то в 6-м классе учительница попыталась их рассадить за разные парты, а он разревелся в буквальном смысле, закатил истерику. Забегая вперёд, скажу, что брак их всё-таки распался примерно через 11 лет. Вот такие дела…

Ну а осенью того же года уже меня собирали всем гамузом в первую в моей жизни поездку за границу: краевое отделение Союза журналистов СССР как-то неожиданно наградило меня путёвкой в Международный дом отдыха журналистов в Варне. Хотя тогда и была в ходу поговорка, что, мол, «курица не птица, а Болгария не заграница», но для меня всё-таки это было событие настоящее. Кстати, Илька уже побывала за рубежом раньше меня – в соседней с нами КНДР. В другие страны мы тогда ещё не ездили.

Одному собраться, конечно, было бы проблематично – и страна жила тяжело, а провинция, вроде Лучегорска, и тем более. Помогли рекомендации бывалых уже в этих поездках людей и их советы, а особенно мои ребята, уже пустившие корни в столичном городе Приморья – Владивостоке. Так, например, дефицит курева решил разом Андрюшка: он привёз из города два объёмных блока сигарет с фильтром отечественного производства «Космос» – по 30 пачек в каждом. Поистине царский подарок по тем ущербным временам. Где и как ему удалось достать их в то время, когда нам на периферии выдавали каждый месяц сигареты-папиросы поштучно в одни руки на каждого курящего по списку, я, разумеется, не спрашивал. Привёз он мне и две железные банки растворимого индийского кофе – тоже в нашем захолустье дефицит: сказал, что там его можно будет выгодно продать, чтобы выручить деньги на карманные расходы, потому что давали нам на весь месяц поездки всего 100 болгарских левов, равных нашим ста рублям – 50 левов выдали в банке Владивостока, а остальные 50 обещали выдать уже в Варне. Советские же деньги ни в коем случае нельзя было использовать там, как и доллары, которых в то время у нас и не было совсем. Сам купил по десятку баночек дальневосточных деликатесов той поры: малосольных ивасей и криля, которого в то время ещё добывали наши рыбаки в водах Антарктиды. Ни икры, ни крабов даже во Владивостоке было не найти. Ещё заранее приобрёл другой «дефицит»: две бутылки водки – «Столичную» и «Московскую», поскольку свой очередной день рождения приходилось отмечать в Болгарии, и не хотелось его праздновать «по-комсомольски» на сухую.

Из Хабаровска в Москву я впервые летел на большом пассажирском самолёте. Это был легендарный «Ту-104». Шёл он по дуге большого круга – по северам, и хорошо были видны и днём и ночью многочисленные факелы попутного газа на нефтепромыслах в полярной тундре. Приземлились утром в «Домодедово», и до города доехал на такси – до Ярославского вокзала. По возвращении из Болгарии я намеревался ещё навестить тёщу в городе Сокол, где, похоронив мужа, она в одиночестве жила в большом доме, построенном Иваном Ивановичем, отчимом Иринки. Поэтому хотел чемодан с подарками для Александры Зиновьевны пристроить на месяц в камере хранения. Но к великому моему огорчению нигде его не брали на такой срок. Совсем уже отчаявшись, я обратился за помощью к молоденькому милицейскому лейтенанту, попавшемуся мне на глаза. Объяснил ему, кто я, откуда и куда еду и что не могу пристроить на время поездки чемодан на хранение. Он терпеливо выслушал меня, потом по подземным переходам повёл меня куда-то в сторону от этих камер совсем к другой, и выглянувшему в окошко пожилому мужику коротко сказал: «Оформи на месяц…» И этот новый «хранитель» без слов закинул мой чемодан на самую верхнюю полку и выдал мне квитанцию. Пока он оформлял приёмку, мой благодетель незаметно исчез в толпе пассажиров, и я даже не успел сказать ему хотя бы просто «спасибо».

Недалеко от станции метро «Парк культуры» я нашёл Дом журналистов. Там меня направили на ночлег в загородную гостиницу, до которой надо было доехать сначала до станции «Речной вокзал», потом автобусом куда-то за город. Добрался туда уже затемно – шла последняя декада октября, и сумерки падали как-то неожиданно сразу. А утром мы, туристы-журналисты, уже организованно все вместе добрались до Белорусского вокзала, где нам предстояла посадка на поезд до Болгарии.

В отличие от поездки в Москву в 62-м году на этот раз мне столица показалась очень неустроенной и неуютной. Кругом был мусор, люди угрюмые и всё время куда-то торопящиеся. В магазинах, как и у нас на периферии, практически ничего нельзя было купить – ни сигарет, ни спиртного. Правда, поговаривали, что в некоторых магазинах вдруг неожиданно начинали продавать колбасу хорошего качества и без каких-либо ограничений, но мне такие пока не попадались. Зато в одном из буфетов на вокзале я впервые в жизни попробовал неведомую доселе фанту. Честно, напиток этот мне не понравился. Но зато купил один из первых номеров только начавшей выходить «Российской газеты» и с удовольствием её прочитал. С её страниц вдруг пахнуло вполне ощутимым ветром неизбежных перемен и одновременно печалью о безвозвратно уходящей эпохе и очень робкой надеждой на лучшее будущее. Все мы тогда находились в таком вздёрнутом напряжении, хотели перемен и боялись их.

Нас посадили в купейный вагон. В нашем купе оказались двое молодых ребят из Ростовской области: один – коренастый и флегматичный, с настоящими гусарскими усами и на вид явно казацкого рода, другой – постоянно взвинченный сухощавый парень характерного еврейского типа, но уверенно утверждавший, что он тоже из казацкой семьи. Кстати, несколько лет спустя после этой поездки я увидел по телевизору этого шустрого казачка уже в полной казацкой форме среди членов какого-то казацкого штаба, где он вёл себя довольно уверенно, по-хозяйски. Третьим же был мой земляк из Владивостока капитан второго ранга Стародуб – заместитель редактора газеты Тихоокеанского флота «Боевая вахта» и несколько постарше меня по возрасту. Кроме нас двоих, из Приморья в группе не оказалось больше никого. Мы быстро перезнакомились, ребята оказались довольно достойными, а в дальнейшем мы и сдружились с ними, поскольку нас в Варне и поселили в одном четырёхместном номере на целый месяц.

Когда наш поезд въехал уже в Украину, меня прямо-таки поразила перемена в ландшафте за окном: после наших убогих и каких-то просто однообразно серых российских сельских изб побежали нарядные беленькие украинские хатки, утопающие в садах. Невольно подумалось, что живём-то вроде бы в одной большой и неожиданно обнищавшей стране, а вот житейский бытовой антураж поразительно разный. И тут же вспомнилась мне молодая супружеская пара с маленькой девчушкой лет пяти-шести на руках, с которой я накануне познакомился в загородной гостинице за вечерним чаем. Они тоже ехали в Варну по путёвке Союза журналистов СССР, хотя журналистом был только муж. Меня тогда это обстоятельство несколько удивило, признаюсь, поскольку семейным парам обычно путёвки не давали – по крайней мере, я даже не помню, чтобы такое случалось. Девчушка у них затемпературила, а у меня были с собой маленький кипятильник, хороший байховый чай и объёмный флакон спиртовой настойки с нашим дальневосточным элеутерококком. Я угостил их, и мы разговорились. Приехали они из Днепропетровска через Киев в Москву, чтобы там сесть в наш общий поезд. А второе, что меня просто поразило, это тема разговора, который завёл глава семьи, когда женщина пошла укладывать спать порозовевшую после чая дочурку. Он говорил о том, что наравне с газетным делом успешно занимается выгодным бизнесом – в сёлах скупает подешевле засоленные говяжьи шкуры, а потом оптом и уже совсем по другой цене перепродаёт кожевенным компаниям. Между прочим, и мне предложил разведать, можно ли этот бизнес развернуть и на Дальнем Востоке. Я никогда у себя на Востоке этим не интересовался, да и вообще у нас в крае тогда ещё как-то журналисты-штатники не путали божий дар с горчицей. А когда увидел мелькавшие за окном вагона вылизанные до блеска украинские сёла, невольно вспомнил этого моего нового знакомого и почему-то подумал: да, ребята, на ходу подмётки рвёте, мы, мол, за всю советскую страну там радеем, а вы тут свою личную жизнь таким вот способом улучшаете.

А потом картина снова в корне изменилась. Так, на остановках поезда в Молдавии вагоны начали облеплять шумные и неопрятные цыганята, прося каких-либо подачек. Ещё круче стало в Румынии: толпы такой же назойливой детворы готовы были прямо в открытые окна вагонов влезть, протягивали руки и уже не просили, а требовали хоть монетку или просто кусок хлеба. При виде такой картины мне просто становилось не по себе.

Дунай наш фирменный поезд пересёк к городу Русе, стоящему на болгарской стороне. Там снова был таможенный контроль, по правде сказать, чисто символический. Потом нас накормили в ресторане при вокзале не то завтраком, не то обедом, усадили в комфортабельные автобусы дальнего следования, и мы покатили уже по Болгарии почти прямо на восток к берегу Чёрного моря, восхищаясь отличным асфальтом широких дорог, обилием красочных иномарок, в том числе японских, и красивыми ландшафтами за окном. А ужинали мы уже в гостеприимной Варне.

Как мы сразу узнали, наш заезд оказался последним, а после него отель становился на капитальный ремонт и переходил на рыночную основу работы. Может быть, по этой причине нас встретили по-праздничному: ужин был отменный, на каждом столике на четыре посадочных места стояли по две бутылки красного болгарского вина, а между столиками танцевали и пели зажигательные болгарские песни парни и девчата в нарядных национальных костюмах какого-то молодёжного ансамбля. Поселили нас в комнатах по четыре человека, с душем и туалетом. Каждый день приходила убирать комнату смуглолицая улыбчивая болгарка. Она не говорила по-русски, но всё понимала из наших разговоров с нею. Или делала вид, что понимает. Через неё мы, по крайней мере, сразу же выгодно сбыли привезённые с собой для продажи банки индийского кофе и другие деликатесные продукты и хорошо пополнили свой бюджет. Но однажды произошёл такой занимательный случай. Она в очередной раз перемыла и протёрла наши личные кружки, которые мы привезли с собой, чтобы по вечерам перед сном попить чая, и одну из них долго и с интересом рассматривала. Это была моя большая домашняя кружка, расписанная роскошными розами. Девушка что-то спросила у меня, и мне показалось, что она спрашивала, моя ли это кружка. Я по инерции кивнул головой, а она вдруг радостно ахнула, прижала кружку к груди, ещё что-то с явной благодарностью пробормотала мне в ответ, повернулась и выбежала из комнаты, оставив меня с открытым ртом. Ребята дружно рассмеялись, и я понял, что только что свою кружку подарил нашей горничной.

Была середина октября, но солнце болгарское грело ещё хорошо, песок на пляже горячий, вода тёплая, море спокойное, и мы практически все эти благостные дни проводили на пляже. Мой земляк из «Боевой вахты» оказался заядлым рыбаком, я тоже любил это дело, и мы оба, загорая после купания, с интересом наблюдали за местными рыболовами, которые в сторонке от нашей шумной компании ловили на спиннинги каких-то небольших рыбёшек. Подошли к ним раз, познакомились, они показали свой улов, сказали, как по-болгарски называется рыба, похожая на мелкую кефаль. Эта рыба у нас на юге Дальнего Востока тоже есть, только гораздо крупнее. Нам с кавторангом захотелось попробовать местную рыбёшку в жареном виде. Оказалось, что рыбаки не зря здесь сидели: всю пойманную рыбу сдавали в маленькие кафешки в двух шагах от пляжа. Мы зашли в одну из них, и нам тут же на наших глазах обжарили несколько рыбёшек. Мы попробовали и дружно пришли к выводу, что эта местная морская мелочь просто не идёт ни в какое сравнение с нашей дальневосточной корюшкой или зимней навагой. А через несколько дней нас постигло ещё одно разочарование: выбравшись как-то в город, мы в такой же маленькой забегаловке решили отведать ещё и местную пиццу – я, например, вообще не представлял себе, что же это есть на самом деле. Но качество оказалось тоже отвратным, просто – какая-то мокрая и безвкусная размазня с обжаренными помидорами.

Не понравился нам и город, суетливый и сильно замусоренный. На широких улицах и площадях стояли огромные железные баки с мусором, а над ними беспрерывно кружились стаи жирных жёлтоклювых чаек: они безобразно галдели, дрались, разбрасывая мусор вокруг баков, к которым и подойти-то было просто опасно. Но когда мы более внимательно познакомились с городом, то обнаружили и немало интересного. Меня, например, просто потряс огромный раскоп почти прямо в центре города – это были знаменитые римские термы, а если по-нашему, то просто бани: вырубленные в известняковых породах комнаты с каменными лежаками могли, пожалуй, вместить не одну сотню жаждущих понежиться в горячих источниках местных целебных вод. Кстати, когда уже изрядно похолодало, мы и сами пристрастились к местным горячим водам. Только это были уже не древние римские термы, а современный огромный бассейн под открытым небом. Было даже очень занятно: в двух шагах от тебя в каменистый берег беспрерывно бьёт холодный морской прибой, а мы балдеем в горячей сероводородной воде и в клубах пара над головой.

Среди других достопримечательностей города оказались небольшой аквариум с местными обитателями морской среды, среди которых были даже совсем не страшные акулы и крабы. Показали нам также и музей Военно-Морского флота Болгарии: внутри – несколько залов с различными экспонатами, а снаружи – два или три маленьких бронекатера да набор морских пушек разных калибров. Поразил меня и книжный магазин русской книги – такого набора книг на русском языке по тематике и качеству полиграфического исполнения я ещё не встречал нигде у нас на Дальнем Востоке, например. Один объёмный фолиант я очень долго с интересом листал, но потом с сожалением вынужден был поставить на место – не по карману он оказался мне: это был просто шикарный альбом с репродукциями из Третьяковской галереи. Нашли мы как-то и магазин для рыбаков и охотников. Там кавторанг обнаружил хороший рыбацкий нож – простой в исполнении, но отличной стали. Загорелся купить, а денег у него не хватало. Попросил у меня – я как раз выгодно сбыл на рынке привезённый с собой приёмничек рижского производства «Нейва» – оказался здесь абсолютно бесполезным, поскольку не брал ни одну из русских станций. Дал ему сто левов – столько стоил нож, пообещал вернуть во Владивостоке сто рублей. Я махнул рукой: мол, брось мелочиться. И забыл об этой операции. А себе купил точно такой же нож. Каково же было моё удивление, когда в день моего 55-летия ребята вручили мне тот самый фолиант, который я с интересом листал в книжном магазине, но не взял. Только теперь там на титульном листе стояли подписи всех ребят и даже подружек двух молодых наших ростовских хлопцев – журналисток из Белоруссии. День рождения прошёл просто замечательно и в память о нём у меня до сих пор этот альбом и купленный на пару с кавторангом рыбацкий нож, которым я разделываю до сих пор рыбу на кухне.

Кстати, кавторанг деньги мне всё-таки вернул, как я ни отказывался. Как-то мы встретились через несколько лет во Владивостоке, он пригласил меня к себе домой. Посидели хорошо вечерок, повспоминали Болгарию 90-го года. А она к середине ноября тогда на несколько дней просто погрузилась в темноту – электростанции оказались без топлива. С робкой надеждой поговаривали болгары, что должна помочь Россия. И не ошиблись: через несколько дней на горизонте и в самом деле появились целые караваны танкеров, идущих курсом на Варну и в Бургас. И снова загорелся свет в Болгарии – Россия в очередной раз выручила наших ненадёжных братушек…