— Тогда иди, вон, к тому лейтенанту, — рекрутер кивнул за спину, где находился щуплого вида мужичок, в военной форме. Щуплый держал в руках планшет. Иногда что-то пролистывая на нем длинным белым пальцем. — Он твои данные занесет и временный пропуск сделает.

Лейтенант, оказался особистом. Снял отпечатки пальцев, расспросил про юность и первую любовь, задал пару вопросов по Фрейду и другим, странным и одиозным личностям, и под конец, узнав размер одежды и головного убора, протянул пластиковый прямоугольник.

— Вход в город, только в торговую зону. За красную линию не заходить, в двери не ломиться. Зона отдыха тут, тут же и казармы для внешнего периметра. Тут и питаться будете. Сейчас караван уйдет, так что можете заселяться.

Под жилье выделили отдельную казарму, где располагалось еще человек десять. Дежурный сверил пропуска, погнал в каптерку, где щекастый детина, больше похожий на младший командный состав Вермахта, такой же светловолосый и наглый, вытащил четыре комплекта формы, жестом велел переодеваться, а старую одежду запаковал в отдельные пакеты и сложил там же, на полку. К обеду вернулась первая смена. Четверка тех самых парней, что дружно смеялись над сомнительными шутками командования, бодро протопала к оружейке, сбросила стволы. Чувствовали они себя в полной безопасности, и потому начали наглеть. Сдав оружие, умывшись и почистив форму, они сели особняком на кроватях, и в голос принялись обсуждать физиономические особенности вновь прибывших. Особенно досталось Томасу, за импортный внешний вид, да и по всем остальным славно прошлись. Горыныч оказался уродливым недомерком, Гном вдруг превратился в долговязого олигофрена, а Ваху окрестили старым пердуном, что пришлось ему явно не по вкусу.

На обед пошли группами. Тут особой дисциплины тоже не наблюдалось, а вот дедовщина процветала буйным цветом. После оскорблений и унижений, четверка «смертников» решила подкрепить слова действием. Прямо около здания, оторвавшись от коллектива, к авангарду выдвинулся широкий кривоногий тип с раскосыми глазами. Сила в его фигуре чувствовалась невероятная, а глумливая усмешка на губах не сулила ничего хорошего. Не дойдя пары метров, азиат остановился и подбоченившись выдал.

— Вы откуда, убогие?

— От твоей мамаши. — Поделился Горыныч. — Три дня топали, ее жирную задницу обходили.

— А ты смелый. — Азиат кивнул, почти уважительно. — Только на мамашу свой вялый хрен не поднимай. С корнем вырву.

— Чего тебе надо? — Насупился Гном, явно прикидывая, как бы половчей завалить эту гниду. Тройка товарищей кривоногого с интересом наблюдала за ситуацией, готовая в любой момент кинуться на помощь, да и местное командование не дремало. Было понятно, что это была проверка. Стоило вмазать наглецу в морду, первым руку поднять, и выпрут тебя за ворота быстрее, чем ты три раза скажешь «Член ЦК КПСС».

— Значит так, зеленые. Мы тут уже с год чалимся. — Настрой и зековскую терминологию Ваха подметил сразу, и это ему снова не понравилось. — Наших тут недавно положили, большую часть, и теперь такое отребья как вы, слать будут. Нам вы без надобности, тяните свою лямку, и меру знайте. Мы на очереди в город первые стоим, и если кто из вас вылезти вздумает, то я лично прослежу за тем, чтобы этой крысе жизнь медом не казалась.

Личного состава тут был ощутимый дефицит. То ли идти боялись, то ли добиралось не все. Но ближайшие три недели пришлось нести службу в компании этой четверки. Держались они отдельно, разговаривали о чем-то в полголоса, искоса поглядывая на новичков, и вот среди ночи случилось то, чего Ваха давно уже ожидал.

Возвратившись со смены, они с Горынычем поднимались по лестнице в казарму, когда на пути у них вновь появился кривоногий, в компании своего приятеля. Кривоногого звали Хан, а его приятеля, постоянно трущегося рядом, не иначе как Шакалом. Общались они более чем странно. Не как сослуживцы, а больше все походило на разговор сварливой женушки с неверным супругом. Постоянная грызня и сальные взгляды. О гетеросексуальности этой парочки не могло идти и речи.

— Здорово, отребья.

Ваха едва успел уклониться от здоровенного кулака, попытавшегося сломать ему челюсть. На помощь пришел Горыныч. Подставив цевье автомата под удар, он сцепился с Шакалом, и оба покатились по лестнице. Хан рыкнул по-звериному, оттолкнулся от стены и злобно шипя, прыгнул, стараясь припечатать полковника к стене, но не тут-то было. Ожидая чего-то похожего, тот круто ушел вниз, и грузная фигура противника загрохотала по ступенькам.

— А ну?! Вашу мать! — Появившийся на площадке командир взревел злобно. — Совсем охренели! На губу, сгною, всех четверых!

Шакал и Горыныч замерли внизу, Хан тяжело дыша поднялся, вытирая с губ непонятно откуда взявшуюся кровь.

— Вы, двое. Сегодня в ночное охранение, а вы. — Это уже к Горынычу и Вахе, сегодня же к лейтенанту, перед отбоем.

На площадку выглянул Гном и убедившись, что помощь его пока не нужна, исчез за дверью. Следом за ним вынырнул Томас и пара сторонников Хана. Тройка потопталась на лестничной площадке, и тут же убралась в расположение, едва командир в черном кителе переключил на них внимание. С этого момента вязкая затяжная война началась по серьезному. Нельзя было ботинок утром одеть, можно было совершенно спокойно влететь ногой в битое стекло. Начали крепить лезвия безопасных бритв, в тех местах где не глядя рукой хватаешься, подпиленные ножки табуретов стали обычным делом, пропадали личные вещи, часть из карманов, другие из тумбочек. Обстановка накалилась до невозможного, но в какой-то момент, когда Ваха вернулся из караула, Хана с его прихлебателями на месте не оказалось. Никто так и не смог ответить, куда они делись, а командир только рукой махнул.

Время шло, кадровый вопрос налаживался. Появлялись новые люди, люди разные, по возрасту, привычкам, мировоззрению. Были сложные и простые, мрачные и веселые, служба шла так, как она и могла идти. Период затишья оказался всем на пользу. После последнего инцидента, караульная служба стала даже в радость, а ожидавшая после нее теплая постель и простой, но сытный харч в столовой, начал восприниматься как должное. Однако все было не так просто, как казалось на первый взгляд. Очень быстро Вахитов понял, что все в расположении находятся под наблюдением. Появились новые камеры, стали более внимательными и частыми медицинские осмотры. Раз в две недели сдавали кровь из вены, а появляющиеся врачи только по началу приходили в белых халатах. В какой-то момент они явились в усиленных костюмах химзащиты, чем немало переполошили весь личный состав.

На вопросы, к чему такая предосторожность, отмахивались только. Мол, распоряжение начальства, а с ним не поспоришь. Если оно, начальство, скажет, что крокодил, это птица, то несчастной рептилии не останется ничего другого, как взлететь, работая всеми своими четырьмя лапами.