Еще раз оглядываю маленькую кровать, на которой сижу — определенно, спать, свернувшись в позе эмбриона, я не подписывался. Спустился в зал, сел в кресло-качалку у очага. Жить можно. Не разврата ради, но из чувства ответственности смотрю сквозь две стены на принцессу — спит сном праведницы, оставив меня бдить. Теперь, когда я знаю ее тайну, ей положено чувствовать неловкость в моем присутствии, так? Кому тут неловко, так это мне. Если подумать, то в ее случае нет ничего удивительного. Фактор Мари дается миром, чтобы помочь слабому гостю на новом месте. Если гость… или гостья очень сильны, их Фактор будет нулевым. И такая попаданка вполне может пролезть во власть прямо под носом инквизиции. Ожидать ли мне теперь внезапного ареста, или стрелу с крыши? У принцессы во сне довольное лицо, словно она в курсе моих тревог…
Видимо, спать в кресле-качалке — дополнительный навык, что открывается у архимагов после 80 уровня. Мой уровень куда как скромнее, так что было жестко, все затекало и снилось что-то многозначительное и зловещее. Конкретно — снилась родимая винда и открытый в ней вордовский файл с каким-то списком. Язык вроде русский и видно нормально, но смысл пунктов ускользал, как иногда бывает во сне. Курсор перепрыгивал со строчки на строчку, набирая справа «Вып.». Наконец невидимый оператор остановился на третьей снизу строчке, каким-то мистическим чутьем было понятно, что он улыбается — вроде и не злобно, но меня затопило чувство неотвратимой беды. Песец, чтоб я еще раз спал сидя…
Печать в спальне принцессы была хороша — лаконична и смертоносна. Кто бы ни чертил круги для Тайного Красного — он знал толк в темных искусствах. Словно соревнуясь с неизвестным мастером, я хирургически точно использовал минимум маны, чтобы развеять заклинание. Ну-с, что у нас здесь? Трое неудачников лежат в тех же позах. Присев, привычно обшариваю карманы ближайшего. Ого. У парня, которому я взорвал сосуды в мозгу, нашлось письмо в инквизицию. То ли он был главным и хранил его при себе, то ли им собирались пожертвовать и оставить письмо на теле. В письме ожидаемо говорится про преступную попаданку, пролезшую на трон Королевства. Короткая формула превратила желтоватый лист в пепел.
— Так-так, — знакомый голос заставил меня дернуться. — Не хочешь объясниться?
Капитан стояла, прислонившись к дверному косяку и сложив руки.
— Уфф, ты меня напугала. Почему моя сенсорная сфера не среагировала? Ты что, ниндзя?
— Письмо. Что в нем было? Почему ты сжег улику?
— А, письмо… Тут видишь какое дело… На лист была нанесена печать темной магии. Я не рискнул ее обезвреживать и просто уничтожил.
— Ты не знал, что гвардейских офицеров учат определять ложь? Попробуй еще раз.
Вот черт. Это не та улыбчивая девчонка, что приезжала к нам со стариком на чай с печеньками. Глаза холодные, смотрят цепко, правая рука, словно невзначай, лежит рядом с рукоятью, жестокая усмешка на лице…
— Это не мой секрет, — я опустил взгляд. — Спроси принцессу, если она разрешит — я все расскажу.
— На первый раз прощаю, — давление ослабло, и я только сейчас понял, что оно было. — Но не вздумай еще раз соврать мне, пожалеешь. Расслабься, я в курсе секрета принцессы. Сам-то давно узнал?
— Что она попаданка? Только вчера.
У девушки расширились зрачки. Фффак… И что теперь делать? Капитан мне дороже всех принцесс, так что первый и самый очевидный выход идет нахрен…
— Ты ведь сохранишь это в тайне? — надо же, какой у меня жалобный голос.
— Будешь должен, — воительница отлепилась от двери. — Давай проверим остальных.
Мужик с каменной шеей оказался пустым, ничего интересного. Я хмуро посмотрел на мертвую чародейку — ее убивать я не планировал, если б не протормозил — прихватил бы с собой в сокрытое. Капитан сняла с тела маску. Похоже, я сэкономил на букете — на полу с искаженным лицом лежала наша городская волшебница.
— И чего ей не хватало? Все же и так было, зачем пошла против принцессы?
— Кто знает? Может, обостренное чувство справедливости. Или жадность. А может, ее заставили.
— Утешила, называется.