И вот пожалуйста. – Леон посмотрел на меня в упор. – Как только на сцене появился Гай Томас, я понял, что у меня серьезная проблема. Возможно, ты помнишь, что я велел тебе его избегать? В пабе в тот вечер, когда Оливия объявила о своей счастливой новости? Я надеялся, что это просто короткое увлечение, которое ускорит твой уход от мужа. Но вы оба собрались покинуть своих супругов. Ты по нему с ума сходила. Вы хотели начать совместную жизнь. Я должен был вмешаться, и немедленно. Я знал, что если ты будешь горевать, я смогу о тебе позаботиться. Дорогая, в мои планы вовсе не входило, чтобы кто-то подумал, будто это ты убила его. Вот почему я подмешал кое-что в твой напиток на поезде, чтобы ты заснула и вышла из игры. Но когда я увидел, что подозрение все-таки может пасть на тебя, и когда ты сошла ночью в Рединге, меня стали одолевать сомнения в успехе дела.

Пока Леон все это говорил, мне стоило неимоверных усилий оставаться спокойной. Я пыталась сдержать слезы. Мне хотелось броситься в ближайший полицейский участок. Я его ненавидела. Ненавидела его и своих родителей за то, что вытолкнули меня ему на глаза, когда я была младенцем, за то, что он стоял в церкви и обещал обо мне заботиться. И я ненавидела себя за то, что всю свою чертову жизнь считала его добрым, заботливым крестным и думала, что за мной охотится Джейк.

Больше всего, однако, я страдала из-за рваной зияющей дыры в том месте своей жизни, где должен был быть Гай. Если Леон увезет меня на ту гору, я брошусь с обрыва, как только мне представится такая возможность.

Внезапно Леон оживился.

– Ты сейчас меня ненавидишь, и это просто та цена, которую мне придется платить некоторое время. Ты не можешь пойти в полицию, потому что тебя разыскивают за убийство, поэтому даже не думай об этом. Пойми, ты не всегда будешь меня ненавидеть. Скоро ты станешь мыслить так же, как я. Я ведь до тебя не дотрагивался, правда? Я не хочу, чтобы ты себя к чему-то принуждала. Я хочу, чтобы ты пришла ко мне добровольно и сама предложила себя.

Похоже, Леон искренне верил, что такое возможно.

– Хотя, когда мы приедем в горы, возможно, небольшое обольщение с моей стороны будет уместно. Мы отпразднуем нашу новую жизнь. Но у нас будет уйма времени. Мне придется несколько лет подержать тебя взаперти. Ты это поймешь. Никаких прыжков с горных троп или мостов. Никакой передачи записок деревенским жителям. Ничего такого. Пока я не увижу по твоим глазам, что ты готова, я буду принимать меры предосторожности.

– Но ты даже не будешь меня хотеть, – сказала я ему. – Сейчас ты держишь меня при себе. Ты не думаешь, что уже слишком стар для этого?

Я почувствовала себя намного сильнее, поев принесенной пищи. Даже Леон не стал бы распылять измельченные транквилизаторы над едой в ресторане. Пиво ударило мне в голову.

– Тебе необходимо принять лекарство, – заметил он. – Это было грубо. Ты права: в некотором смысле пребывание вместе с тобой день и ночь – это не то, на что я надеялся. Но все изменится. Твоя кожа всегда была идеальной, а сейчас она… ну, да ладно, не буду жестоким. И твоя фигура. Она костлявая. И мы сможем откорректировать твое поведение, пока оно не станет правильным. Должен признать, я ожидал больше такта от тебя, моя милая. Чуть больше такта.

Леон смотрел на меня так, словно я должна попросить прощения. Я этого не сделала, что, видимо, доказало его правоту.

– В любом случае, – продолжил он, передавая мне две пилюли, – лучше прими вот это. Если ты запьешь их пивом, они поддержат в тебе чудесное спокойствие во время прилета и вылета из Сингапура. Я понимаю, что оказаться в Сингапуре для тебя непросто, но те дни далеко позади. Рэйчел давно нет, и жизнь продолжается.

Как жаль, что только он знал о моем контрабандном прошлом. Я чувствовала: Леон напоминает мне об этом только для того, чтобы держать в руках. Лучше бы он не дал мне в то время действительно хороший совет. Как жаль, что он единолично привел меня в чувство и показал, что я должна продолжать жить, несмотря ни на что. Мне отвратительно, что я стала его вечной должницей.

Голова под париком чесалась нещадно. Я хотела его снять. Но знала, что не могу. Я взяла две таблетки, положила их в рот, спрятала за щеку и притворилась, что проглотила вместе с глотком пива.

– Покажи.

Я широко открыла рот. Леон встал и направился ко мне. Я быстро проглотила таблетки – не запивая, что очень мучительно, – за секунду до того, как он подошел ко мне. Он сунул палец мне в рот, и я не сопротивлялась. Я даже его не укусила. Должно быть, мое поведение «корректировалось», как он предсказал.

– Хорошо, – сказал он. – Хотя я уверен, что ты проглотила их в последний момент. Мы дадим им несколько минут, чтобы они подействовали, а затем мне будет необходимо нанести визит в мужскую комнату. Ты оставайся с нашими вещами. Я тебе доверяю. Это проверка.

Я кивнула и сделала несколько глотков воды, чтобы смягчить горло, в котором словно остался кровавый след от проглоченных насухо таблеток.

– Итак. – Леон принял страдальческий вид. – Я тебе доверяю.

– Хорошо.