– Я успею защититься, пока ты будешь носить нашего ребенка.

– Сеня, я стара для тебя и для того, чтобы поднимать его, – тихо произнесла я. Я должна была это сказать, как бы трудно мне ни было открыть рот и произнести эти слова. Вся моя воля ушла на то, чтобы посметь отказаться от него и от того, что он предлагал мне: от его любви, от счастья быть с ним, быть его женой и матерью его детей… Я сама себя приговаривала к долгой мучительной казни – жить без него. И с обреченностью ждала его ответа, как приговора.

– А я на что? Ты меня удивляешь! – рассердился он. – Справимся. Выбрось из головы всю эту чепуху. Лучше прочти вот это. Он положил передо мной газету, показав, где именно я должна читать. В уже знакомой мне колонке криминальных новостей сообщалось, что ранним утром, на выезде из города, на обочине дороги, был обнаружен труп мужчины, некоего Трофима Яковлевича Кочергина, работавшим охранником на автомобильной стоянке, убитого выстрелом в затылок. Перед смертью его руки, по-видимому, были скованы наручниками, так как на его запястьях остались следы от них.

По делу об убийстве Кочергина задержан основной подозреваемый, старший сержант полиции Кубышкин С.Ф., признавшийся в содеянном преступлении. Кубышкин вину свою не отрицает, но не раскаивается. Хотя виновный в свершении тяжкого преступления утверждает, что действовал один, следствие располагает данными, что он имел сообщников из числа своих сослуживцев.

Следствие установило, что именно дочь старшего сержанта Кубышкина, Лариса была похищена Кочергеным, ранее отбывавшим срок за растление несовершеннолетних, что бесспорно явится смягчающим обстоятельством в деле об убийстве Кочергина. Тем не менее, состоявшийся самосуд не может быть оправдан. Состояние похищенной девочки трудно назвать удовлетворительным, хотя врачи уверены, что физическому насилию Лариса не подвергалась. Кроме того, следственные органы, найдя в подвале заброшенного дома, кое какие вещи принадлежащие убитым женщинам, связывают Кочергина с делом о маньяке. Следствие уже установило, что дни, когда были убиты женщины, совпадают с днями, на которые у Кочергина выпадали выходные. Я подняла глаза от заметки.

Трофим сам нарвался, связавшись с Кубышкиным, – ответил Сеня на мой невысказанный вопрос, и с уважением добавил: – Кто ж знал, что старший сержант окажется настоящим мужиком. Я, с застывшим лицом, молча, вышла в приемную. Вид у меня был такой, что Света тут же, с испугом, протянула мне какой-то список. Машинально взяв его, я попросила:

– Позвони Аристарху Германовичу.

– Адвокату?

– Да. Звони до тех пор, пока не свяжешься с ним. Скажи, что я нанимаю его по делу об убийстве Кочергина. Пусть перезвонит мне, если это ему интересно. Обзвони все детские реабилитационные центры. Желательно самые лучшие.

– На предмет?

– На предмет ребенка, подвергшегося психологическому насилию. Если в лечении есть гипноз, отказывайся сразу. Этим вечером мы с Сеней сидели в одном из баров, выбранного нами из составленного Светланой списка. Бар назывался «Мачо». Его интерьер полностью соответствовал его названию – был грубовато ярок. Здесь предлагали текилу, забористые коктейли, пиво и пряные, острые закуски. Сеня учил меня пить текилу, слизывая соль с руки, запивая ее кактусовой водкой.

Несмотря на то, что был конец рабочего дня, посетителей здесь было немного: компания из четырех мужчин отмечавших свою встречу. Парочка, расположившаяся за столиком в углу, да две девушки, сидящие на высоких стульях у барной стойки. Компания мужчин явно забрела сюда по случаю, как в первое попавшееся заведение, что подвернулось им по пути. С парочкой тоже было все довольно ясно. Лысенький пузан был намного старше своей подружки, миниатюрной блондинки, которую снял на вечер. Две ее товарки, потягивая пиво у стойки, выжидающе посматривали в сторону мужчин шумно предававшихся воспоминаниям о былых днях. Бармен жгучий брюнет в белоснежной рубашке и, обязательными тонкими усиками а ля Рет Батлер, старательно протирал стаканы, смотря новости по телевизору, что висел на кронштейне над стойкой.

– Отмывание денег, – подвел итог нашим наблюдениям, Сеня.

– Уверен?

– Заметила сколько стоит здесь наперсток водки? Я не стала спорить и попросила:

– Расскажи мне о своем будущем баре?

– Нашем баре, – поправил он. – Идея твоя. Наше преимущество, что место хорошо знакомо всем и каждому в округе и к нему уже протоптана дорожка. В этом смысле расположение «Короны» идеально. Туда будут заглядывать по инерции и тут важно не отпугнуть посетителей. В бар, подобный «Мачо», люди не идут потому что, во-первых, нужно соответствовать здешней обстановке, а это не очень расслабляет. Во-вторых, дорого здесь и скучно. Никто не знаком друг с другом, как в каком-нибудь кафе – пришел, ушел и все. Общения никакого. Наш бар будет тем же ночным магазинчиком, только вместо овощных прилавков, для начала, поставим три столика. Спорим, что первыми их облюбует бабка Клара со своими подругами. Конечно, это будет днем, а вечером уже подтянутся ребята с окрестных дворов. Никаких коктейлей на первое время. Из напитков: спрайт, пиво, кока-кола, кофе, вино. Ну и конечно, мороженое, выпечка, орешки, чипсы, в общем, ты меня поняла. Если дело пойдет, и бар будет востребован местными, то постепенно он вытеснит магазинчик. Я старательно размешала кусочки льда в текиле.

– А, чего ты хочешь от жизни вообще? – тихо спросила я, желая хоть немножко узнать о человеке, которого любила. Увлеченный мыслями о баре, он не сразу понял мой вопрос.

– От жизни? – Сеня задумчиво сжевал соленый орешек. – От жизни я, вообще-то, хочу самой жизни. Хочу не жалеть о потерянном, и принимать то, что дается. Если будут деньги, положение, успех – хорошо. Если нет, перебьемся и так.

– Странное мировоззрение для того, кто занимается торговлей.