Шёл снег, мягкий, мокрый, периодически срывавшийся на дождь. Гибель Поющего Острова расквасила побережье не нормальной в это время года оттепелью. Найти сухое место в редком лесу оказалось непросто. Но двое нашли его, под корнями гигантской сосны. Оползень выбил из-под дерева опору, но оно не сдавалось, цепляясь изо всех сил за ненадёжный песчаный склон. Корни, оказавшиеся на воздухе, одеревенели, образовав причудливый шатёр. Внутри, под крышей гигантского ствола, было сухо и относительно тепло.
Эрм развёл небольшой костерок, позаботившись о том, чтобы ни одна случайная искра не обидела приютившее дерево. Еды не было и не предвиделось, но согреть воду, набрав рыхлого влажного снега снаружи, удалось. Эрм промыл раны Сихар и теперь лечил её, сращивая сломанные и грубо вправленные обратно косточки на кистях и пальцах, убирал некротические пятна из ауры. Как умел, как запомнил из уроков доктора сТруви.
— Сейчас намного больнее, чем тогда, — сообщила Сихар, бледно улыбаясь.
Магическое исцеление всегда идёт через кризис и боль. Чтобы избавиться от множественных переломов в краткие сроки необходимо было перетерпеть изрядные муки, вполне сопоставимые с теми, какие преподносили маги Опоры, добывая Силу из попавших к ним в лапы несчастных. Но с искалеченными руками в лесу делать нечего. Сихар терпела, стиснув зубы.
Эрм пользовался магией легко, без тех судорожных усилий, какие требуются при работе с «резервом». Потому что тратил — своё. Не украденное, не отнятое у другого, — своё. Канч сТруви говорил, что по законам тонкого мира чем больше ты отдал магии, тем больше получишь силы в обмен. Эрм отдал невероятно много на Поющем Острове. И теперь Сила прибывала снова.
Страшно было думать о том, каким по мощи станет следующий выброс! С этим надо было что-то делать, но проблемы следовало решать по мере их возникновения. Сейчас в полный рост вставала проблема выживания. Как выбраться с побережья к горам, не нарвавшись на охотников? Как не окочуриться зимой без нормальной одежды, продовольствия и воды? Та ещё задача…
— Расскажи что-нибудь, — попросила Сихар, чтобы отвлечься от боли. — Расскажи про этого Двахмира. Кто он?
— Побратим и бывший друг, — нехотя объяснил Эрм. — Мы выросли вместе…
— Странно сказал, — заметила Сихар, не дождавшись продолжения. — Друг — бывший, а вот побратим…
— Побратимство, проведённое по древнему обряду, разбить невозможно. Не уверен, что я правильно подобрал слово на вашем языке… Но оно наиболее близко к нашему «радмаарев». Те, над кем был проведён «радмааревашасн», связаны друг с другом узами крови до конца времён. Они могут рассориться, могут враждовать, могут ненавидеть друг друга впоследствии. Но привязка остаётся, она навсегда.
— Поэтому он тебя не убил? — допытывалась Сихар.
— Наверное, да… — скупо ответил Эрм, ему не нравился разговор.
— Поэтому и ты его не убил? Ты же рассказывал, он замучил твою сестру в Опоре… Это её душу он вернул тебе вместе с артефактом «резерва»?
— Да, — ответил Эрм на оба вопроса, подумал немного и добавил — Плойз Двахмир такая же жертва нашей жизни, как и моя бедная Лива. Но он из тех, кто способен осознать… Он мне нужен, Сихар. Нам нужны союзники.
— Ты хорошо ему сказал про Опору в душе, — задумчиво сказала Сихар. — Он прислушался…
— Хотелось бы верить, — отозвался Эрм, осматривая восстановленные пальцы Сихар. — Ну, вот и всё. С выздоровлением.
Сихар шевелила пальцами, заново привыкая к ним. Пальцы целителя, хирурга. Юной девушки, почти ребёнка. И параллельно вспомнилась другая девочка, с аурой цвета вечерних фиалок и с цветочным именем, ставшая тварью по собственной воле, Фиалка Ветрова. Ещё одна жертва войны. В груди вспыхнул хорошо знакомый уголёк яростной злости…
— Спасибо, — поблагодарила девушка. — Я уже думала… не переживу.
Внезапное исчезновение ставшей уже привычной боли воспринимается как счастье, Эрм знал это по себе. Поэтому кивнул на слова Сихар, мол, услышал и понимаю.
— Прости, — тихо выговорила она. — Прости, пожалуйста. Я… очень плохо о тебе думала.