Едва слышно, на выдохе, прикрыв глаза.
— Пожалуйста.
Смять, стиснуть, сжать, вцепиться в родное тело, успокоить, впитать в себя её боль. Вот, что хотелось сделать. Но я не двинулся с места. Она не готова. Не сейчас. Поэтому просто кивнул и повернулся к ней.
На мой немой вопрос мотнула головой.
— Я сама.
Потянулась к подолу и сняла через голову тонкую тряпку. Вздохнул и прикрыл глаза. Не мог. Просто. Не мог. Смотреть. Это выше моих сил. Щелкнула застежка и черное кружево на пол. Я не видел, осознал, услышал. С трудом сдержался, чтобы не поправить эрекцию. Брюки стали жать. Кровь с грохотом мчалась по венам, замыкая круг в бьющемся молотом сердце.
Шелест чулок и легкий шаг в ванну. Занавеска. Открыл глаза и встал у раковины. Ледяной водой в лицо. Не стал вытирать. Этого не достаточно.
Вцепился в края раковины и опустил голову. Она просто моется. Просто моется за занавеской. А мне рвет планку. Хочу её. Хочу в ней. Под собой. До предела.
Сколько прошло времени, не знал. Легче не стало. Только хуже. Когда представлял как она… Как скользит…Шум воды прекратился. Шелест шторы и она передо мной. Одновременно на халат в моих руках.
Протянул, потянулась, поскользнулась. Подхватил. И чуть сильнее, чем требуется. Рубашка намокла. Дышать стало труднее. Почти невыносимо. И необходимо. Потому что дышал ей.
Надо было укутать её в махровую ткань, завязать пояс и проводить в гостиную, уложить на диван, и побыть с ней пока не заснет. Но из всего списка хотелось только четвертого. Грёбаный извращенец.
Подняла голову и робко в глаза. Потом на губы. И задрожала. Я облизал свои. А хотелось её.
— Холодно.
Солгала.
Я это понял. И она. Но это её выбор.
Аккуратно опустил на пол и укутал. Обнял, на руки и в гостиную.
У дивана замешкался. Откинул край одеяла и хотел помочь лечь. Но она остановила.
Прикрыл глаза и считал до десяти, пока она снимала влажный халат и ложилась в постель. Обнаженная. Нет сил даже материться. Повторил счет.
— Не уходи, — еще одна просьба.